Книга о Зощенко

Каждый такой комментарий в «Голубой книге» имеет своеобразное отличие от остальных, дает еще один вид возможных деэстетизаторских пересказов. Но они все объединены задачей разоблачения высоких иллюзий жизни. В тех случаях, когда цитируемый документ сам не является первокачественным эстетическим фактом, Зощенко осуществляет сталкивание точек зрения путем введения личной реакции автора на документ. Привожу пример такой «личной реакции»:

«Вот еще вспоминаются какие-то бешеные строчки:

Что такое любовь? О любовь! О любовь!
Это солнце в крови, это в пламени кровь…
Что-то такое, черт побери… да…
Это райская сень, обретенная вновь.
Смерть над миром царит, а над смертью — любовь.

Тут даже французская поэзия, пожалуй, маленько отстает, — у них, можно сказать, нету такого бешеного натиска, как, например, в этих строчках. А это писала русская поэтесса. Она проживала в начале нашего столетия и была, говорят, довольно интересная. Во всяком случае с большим поэтическим темпераментом. Вообще дамочка, видать, прямо дрожала, когда сочиняла это стихотворение. Факт, можно сказать, больше, конечно, биографический, чем пример поэзии. Бедному мужу, наверно, сильно доставалось… Наверно, капризная. Дурака валяет. Целый день, наверно, в постели валяется с немытой мордой. И все время свои стишки вслух читает. А муж-дурак сидит. «Ох, — восклицает, — это изумительно, пупочка, гениально!» А она говорит: «Правда?»

Дураки! А потом взяли и оба умерли. Она, кажется, от туберкулеза, а он тоже, наверно, чем-нибудь заразился».

Так не только новеллы показывают тему с разных сторон, но и теоретические введения также содержат разнообразные трактовки темы.

Зощенковский рассказчик, сделавшись философом культуры, из смешного сразу стал страшен. Некультурность, тупость его служат Зощенко средством раскрытия реального лица «отталкивающего мира» зощенковской сатиры. И хотя точка зрения Зощенко противостоит отношению к миру его «авторов», но столкновением «авторских» точек зрения с высокими иллюзиями писатель достигает дискредитации иллюзий. «Пришло в общем, — пишет он, — время терять фальшивые иллюзии. Пора расстаться с этим, чтоб взглянуть в лицо настоящей жизни». В этом смысле Зощенко выступает в своей книге «жестоким реалистом». Смешное и пошлое в раскрытии больших тем нужно ему для того, чтоб показать те полюсы отношения к миру, между которыми движется тема его книги.

Тот же принцип столкновения высокого и пошлого проведен и в исторических новеллах.

В «Смеси» Зощенко просто и кратко сообщает поразивший его исторический факт вроде: «Кай Юлий Цезарь отдал распоряжение по войскам украшать оружие золотом и драгоценными камнями. Он рассчитывал, что благодаря этому солдаты при отступлении не будут бросать оружие. Так и оказалось».

Часть таких справок Зощенко тут же разрабатывает в новеллы. Эти исторические новеллы «Голубой книги» отличаются особым аспектом. Вот, например, как разработана справка о продаже в рабство греческих философов. Привожу сперва справку: «После победы римлян многие греческие философы были привезены в Рим, где и продавались в рабство. Римские матроны покупали их в качестве воспитателей к своим сыновьям. Чтобы продаваемые не разбегались, торговцы держали их в ямах. Откуда покупатели их и извлекали».

И вслед за тем дается «авторский» пересказ этого же факта: