Книга обид Карак-Азум/Громриловые кружки (СИ)

"Что за времена настали", — думалось Хаакаму. — "Нынешние гоблины измельчали и стали хлипче, да и ничего уже не делается так, как в старые добрые времена".

Однако, есть дела поважнее.

Он перевел гневный взгляд на восседающих пред ним — троицу гномов долгобородов.

— Мы это обсудили ещё в Карак-Акуле, — медленно проговорил он, наконец. — Торвальд и его воины...

— Наши воины, — поправил Снорри.

— Нашими они были в те времена, когда ты и я могли сражаться в полную силу и были камнем, а не рваными мешками с песком! Я знаю, что ты был Железнобородом, Снорри, и защищал самые мрачные шахты Железной Скалы, вместе с бронеломами, но наше время ушло. Поэтому они воины Торвальда и не нужно забывать об этом, ради общего блага!

Снорри и другие хотели ворчать, но истинные слова Хаакама заставили их заткнуться и уткнуться в деревянный, сколоченный на скорою безобразный стол.

Бронеломы обучены сражаться в плотном строю, зажатые стенами узких тоннелей с обеих сторон. Они находят такую позицию крайне удобной для себя, и враги разбиваются об их стену щитов, словно приливные волны о скалы. Непроницаемые, непримиримые и недвижимые, бронеломы формируют непреодолимую громриловую стену, которая сдерживает тьму, изрыгающую потоки ползучих ужасов. Враги падают от ударов топоров, словно озимая пшеница под взмахами косы, а редкие контратаки не могут пробить превосходные доспехи и с лёгкостью отбиваются крепкими щитами.

Посол Бретонии Гнорин Флавий, видевший учения бронеломов, отзывался о них так: «…Их военные упражнения по справедливости могут быть названы бескровными сражениями, а их сражения — кровавыми упражнениями». Вот почему Снорри мог думать лишь о хорошем доспехе и не знал других видов войны.

— Поэтому, благороднейшие долгобороды, — продолжал Хаакам, — в первую очередь, Торвальд и его воины, не покладая рук трудятся над поиском ресурсов, которые помогут нам не умереть с голоду и построить должные укрепления для нашей быстро растущей общины.

Другой старейшина, Седогрив Белый Ус внезапно и злостно потянул себя за бороду.

— Но оружие! Доспехи! — прокричал он. — Для победы нужен не только топор, но и щит. Предки и так гневаются на нас, ведь всю нашу историю…

— Всю нашу историю дави сражались лучшим оружием в мире, и будьте уверены, старейшие, мы его получим, — в дверях показал Торвальд с орочьим мечом в руках, а за его спиной стояли прочие гномы-воины.

— Мне не в радость сражаться этим, призренный хламом гроби. Мне нужен молот, из стали, созданной руками нашим предков, но если мои воины умрут от голода, то и молот предка не стоит ни гроша. Я уверен, они согласятся с этим.

Седогрив недовольно посмотрел на Торвальда, потом хрюкнул:

— Мы старые, искалеченные былыми сражениями воины, Торвальд, — произнес он нехотя. — Мы ворчим, это наша судьба.

— Вы ворчите, благороднейшие, потому что вы — долгобороды, — сказал Торвальд и преклонился. — И ваша судьба, наставлять молодых несмышлёных гномов подобных мне. Именно благодаря вам, наш народ всё ещё может сражаться.

Долгобороды переглянулись и согласно закивали, внимая истинным, твердым как сталь словам. Ведь этот молодой гном по истине прав. Случается, что даже у самых терпеливых гномов начинают сдавать нервы под постоянным градом попрёков от долгобородов. Тем не менее, гномы сносят всё это в почтительном молчании, а другие и вовсе растут в мудрости не по годам.

— Жажда мести сжигает каждого старика, но я вижу, сегодня ты мудрее.

— А я вижу на вашем оружии ещё свежие пятна крови, — заметил Хаакам. — Ну же, какие вести с горных перевалов?

Торвальд отпустил своих воинов, а после, присел рядом с почтенными дави. Пока молодой гном разливал последнее в деревне пиво, воин поведал о том, что узнал и добыл в последнем сражении.

Судьба и удача помогли Торвальду найти несколько десятков заблудившихся гоблинов. Обвешанные мешками — до узлов забитыми золотом и прочим добром, — гроби попали в умелую засаду. А после плененных хорошенько пытали, хотя, это было и не к чему. Ведь гоблины по природе своей трусливы и раскололись при виде первой отрубленной башки.

— Есть больше, намного больше! — пищал один из них. — Рубило, блестяшки, броня, да-да! Мы покажем!

— И я покажу! И я! — кивали другие хлопая ушами.

Торвальд поморщился, однако сделал глоток человеческого пива.

— Конечно. После, мы убили их всех, в этот раз отринув память о чести. Я сделал лишь то, что сделал бы каждый добрый гном.

Долгобороды согласно кивнули, а Снорри добавил:

— Вопросы чести гоблу не касаются! Как и все остальные вопросы гномов, кроме мести.

— И ты прав, почтенный Снорри. Коварство гоблинов не имеет границ, а потому мы поступили иначе, полагаясь на мудрость и предостережения предков…

Как и сказал Торвальд, отряд поступил иначе. Следуя за воронами Грунгни, в обход описанного гоблинами места, они заметили дозорных на вершинах. Под перекрытием скал и ущелий гномы подобрались как можно ближе, дивясь и не веря своим глазам.