Книга оборотней

Жиль де Лаваль — старший сын Ги де Лаваля, второй носитель этого имени в роду, сир де Рец — прославил младшую ветвь знаменитого дома Лавалей больше старшей ветви, которая находилась в родстве с герцогами Бретонскими. В одиннадцатилетнем возрасте он потерял отца и стал хозяином громадных земельных владений, которые еще больше увеличились в 1420 году за счет приданого его жены Катрин, урожденной де Туар. Часть своего состояния он потратил на поддержку Карла VII и укрепление королевской власти во Франции. В течение семи лет, с 1426 по 1433-й, он участвовал в боевых действиях против Англии; его имя постоянно упоминается наряду с именами Жана Дюнуа^{114}, Потона де Сентрайля^{115}, Флорана д’Илье^{116}, Рауля де Гокура^{117}, Артура де Ришмона^{118}, а также числится среди наиболее преданных сторонников короля. Его услуги были по достоинству оценены королем, присвоившим ему звание маршала Франции. В 1427 году он штурмом захватил замок Луд, собственноручно сразив военачальника. На следующий год он отвоевал у англичан крепость Реннефор и замок Маликорн; в 1429-м он принял активное участие в походе Жанны д’Арк и освобождении Орлеана, участвовал в захвате Жарго и находился рядом с ней в окопах у стен Парижа, когда она была ранена стрелой.

Маршал и советник короля, он повлиял на многие важные события и пользовался полным доверием монарха. Он сопровождал Карла на коронацию в Реймс и удостоился чести нести хоругвь, предоставленную для такого случая аббатством Сен-Реми. Отличаясь отвагой на поле боя и прозорливостью в делах королевского совета, он зарекомендовал себя выдающимся военачальником и проницательным политиком.

Внезапно, к всеобщему удивлению, он оставил службу у Карла VII, ушел в отставку и, вложив меч в ножны, поселился в своих владениях. Смерть деда по материнской линии, Жана де Краона, в 1432 году неслыханно обогатила его: доходы де Реца достигли восьмисот тысяч ливров, но его расточительность привела к тому, что через два года он потерял значительную часть наследства. Своему родичу Жану V, герцогу Бретонскому, он продал Молеон, Сент-Этьен-де-Мальмор, Лору-Ботро, Порни, Шантоле и другие поместья, а епископу Нантскому и капитулу кафедрального собора уступил свои владетельные права.

Ходили слухи, что эти чрезмерные уступки имели целью подкупить герцога и епископа, с тем чтобы один не конфисковал у него имущество, а другой не отлучил от Церкви за преступления, в которых его негласно обвиняли. Но возможно, эти слухи не имели под собой основания, поскольку герцог упорно сомневался в виновности родственника, а епископ явился наиболее рьяным инициатором суда.

Маршал редко появлялся при дворе герцога, но часто со свитой, достойной короля, посещал Нант, где останавливался в «Отеле де Ла-Суз». В свиту входили две сотни вооруженной охраны, а также многочисленные пажи, дворяне, священники, певцы, звездочеты и т. п. Всех он весьма щедро оплачивал.

Когда де Рец покидал город или перебирался из одного поместья в другое, его отъезд сопровождался ропотом несчастных, которые в его присутствии молчали из страха перед ним. Едва свита маршала скрывалась за поворотом, люди разражались слезами, воплями и проклятиями. Матери оплакивали своих детей, младенцев, похищенных прямо из колыбели и едва ли не из материнских объятий, ибо по опыту было известно, что пропавшие малыши исчезали бесследно.

Но ни в одной другой местности этот страх не был так велик, как в деревушках поблизости от замка Машкуль — мрачной крепости с массивными башнями, окруженной глубоким рвом. Именно здесь, невзирая на угрюмый и отталкивающий вид замка, предпочитал жить де Рец. Крепость могла выдержать любую осаду: мост поднят, решетка опущена, ворота заперты, охрана вооружена, кулеврины на бастионе заряжены. За исключением слуг, никто посторонний не проникал в это таинственное убежище, без того чтобы не сгинуть там бесследно. В окрестностях люди со страхом шептались о бесовщине и колдовстве, но все отмечали, что часовня замка была увешана роскошными парчовыми гобеленами, церковная утварь украшена драгоценными камнями, а одеяния священников отличались большой пышностью. Очевидна была также чрезвычайная набожность маршала: говорили, что он ежедневно трижды слушает мессу и страстно любит духовную музыку. Передавали также, что он испросил разрешения у папы на то, чтобы в церковных шествиях перед ним шел служитель с серебряным крестом. Но когда над лесом сгущалась тьма и в замке одно за другим освещались окна, крестьяне указывали на одно окно наверху обособленной башни, свет из которого прорезал ночную тьму. Поговаривали, что в этом окне время от времени виднелись вспышки красного пламени и оттуда доносились пронзительные крики, которым в притихшем лесу вторил только волчий вой, когда звери выбирались из своего логова на ночную охоту.