Книга Одиночеств

Конечно, нам обоим, Ёшке и мне, давно уж насрать на праздники. Но в детстве всякий праздник и правда был Великим Событием. Впрочем, в ту пору большинство событий имело такой статус, и это — не худший подход.

Особенное волнение вызывал у меня в ту пору день 7 ноября. Мне казалось, что революция — обалденно веселое событие. И если праздник в честь революции, значит, все должны бегать по улицам, стрелять, скажем, из хлопушек, кататься на автомобилях и танках (благо дело было в военном городке).

Но взрослые все делали неправильно. С утра они показывали по телевизору скучные, длинные передачи про демонстрации и парады. Если бы десять минут так ходили, то ничего, мне бы, пожалуй, понравилось. Но часами — совершенно невозможно выдержать было!

Мои персональные взрослые, т. е. родители, еще за пару дней до праздника начинали готовить праздничную пищу. Варили студень, пекли торт «Наполеон», закупали водку. С утра 7 ноября они и вовсе шабаш какой-то бесовский на кухне затевали. Меня, к счастью, изгоняли во двор, предварительно нарядив (праздник все же).

Все мы во дворе в этот день были почти непристойно нарядные, и это мешало веселью. Правда, ближе к обеду мы как-то понемногу перемазывались в осенней грязюке, после чего можно было отвести душу и повеселиться: семи смертям, как известно, не бывать.

Вечером дома, после небольшого, формального, можно сказать, скандала по поводу испорченной одежды, меня переодевали и вели за стол, к гостям. Некоторые гости приходили с детьми, за что им мое пламенное революционное мерси: благодаря гостевым детям не всякий праздник был безнадежно испорчен. С некоторыми гостевыми детьми удавалось даже как-то воплотить в жизнь собственные представления о революции: побегать, пострелять (не из хлопушек, увы, из водяных пистолетов) и вообще как следует повеселиться.

А взрослые сидели за столом, ели еду и пили напитки. На следующий день у них были похмелье и изжога, но праздником они оставались довольны. Все как у людей, дескать.

И стоило вообще затевать всю эту канитель с революцией?

Оно ведь так выходит, что сколько невинной кровищи ведрами ни пей, а дело непременно кончится тем, что детей выпустят во двор нарядными, а взрослые люди выпьют и съедят больше, чем обычно.

Революции, выходит, нужны, чтобы диетологам насолить.

Иного предназначения у революций, как понимаю я, нет.

Эта книга посвящается М.,

чьи ежеутренние страдания подвигли меня придумать и провозгласить вот эту декларацию прав совиного народа:

Все, хватит.

Надоело мне ваше утро.

Ночные магазины, аптеки, кафе и рестораны, хвала Аллаху, уже есть.

Заправочные станции и железнодорожные кассы работают круглосуточно.

И еще много чего работает круглосуточно.

Все это, конечно, хорошо.

Но вся эта лафа — исключительно для удовлетворения потребительских нужд.

А ведь людям приходится не только жрать и заправлять автомобили, но еще работать, учиться, заниматься какими-то дурацкими делами, общаться с государственными учреждениями, назначать свидания водопроводчикам и т. п.

Все это мы, совы, в лучшем случае похериваем. В худшем случае мы от этого умираем молодыми.

Пора бы уже адаптировать общественную жизнь к нашим совиным потребностям.

В каждой уважающей себя организации должен быть специально обученный ночной сотрудник (или несколько), с той же квалификацией и полномочиями, что и дневные.

Ночная смена должна появиться в государственных и правительственных организациях. В первую очередь — в органах государственной власти. Могу спорить, ночной парламент, законно избранный на ночных выборах, будет не таким позорищем, как нынешний, дневной. Вполне может сложиться так, что с шести вечера до шести утра мы будем жить по более-менее разумным законам. (Жаворонкам кусочек такой хорошей жизни тоже, между прочим, перепадет, пусть не отчаиваются.)

В школах должна быть ночная смена, где совы-учителя учат сов-детей. (Только не говорите, что сов-детей не бывает: мы бываем. И перевоспитанию не поддаемся. Вот такие у нас хреновые биоритмы.)

В университетах да ПТУ всяческих и подавно должна быть ночная смена.

О курсах кройки и шитья вообще молчу.

И так далее.

По мере перехода организаций на круглосуточный режим, постепенно найдется достойная работа для сов всех профессий и склонностей.

Ночная и дневная цивилизации будут, как мне кажется, мирно и приятно уживаться друг с другом. Мы наконец перестанем друг друга раздражать. Возможно, мы даже возлюбим друг друга и станем назначать друг другу свидания в сумерках. Дивная гармония воцарится тогда среди человеков.

Предлагаю уважаемому человечеству приступить к выполнению моей разумной социальной программы немедленно.

В противном случае я за себя не ручаюсь (и другим не советую).

Эта книга посвящается Мишке,

который говорил, что жизнь человечья бывает двух разновидностей: или просранная, или проебанная.

И пояснял: просранная — это когда скучно было жить. А проебанная, соответственно, если было весело.

Эта книга посвящается хорошей девушке Лике,