Книга огня

— Просто я чувствую себя очень плохо, ты даже не представляешь как! Иногда мне кажется, что я — просто призрак, мертвая Аличе, которая все никак не хочет признать, что умерла! Раньше я знала, кто я и где, и что со мной будет. Я была счастлива в Лорете. Я росла там с детства, и все сестры были мне как родные, у меня был отец… Через год или два он нашел бы мне хорошего мужа, и у меня был бы дом, дети… А теперь Лорета сгорела, ты ведешь меня в незнакомые горы, а красный дракон преследует меня, и хоть бы я знала, зачем?!

Дальше Аличе говорить не стала — не хотела произносить вслух то, что мучило ее больше всего. Дракон назвал ее чужим именем. Так, может, он и Вишневую Лорету сжег по ошибке? И она расплачивается за кого-то другого? Нет, это было слишком жестоко, слишком несправедливо и бессмысленно! Уж легче поверить, что у дракона есть тайные причины ее преследовать, чем допустить, что целый город понапрасну погиб из-за того, что дракон спутал ее с какой-то другой женщиной…

Она вытерла слезы. Туман даже не собирается редеть. Скрученная кора тлела на углях. Грег сидел и смотрел на нее, и огоньки отражались в его черных глазах, будто они были из обсидиана.

— Помню, лет десять назад мы с братом охотились в этих самых горах, — наконец произнес он. — Я был тогда подростком, и что-то со мной было неладно, но я не понимал, что именно. Знаешь, когда что-то мучительно пытаешься вспомнить, но не можешь… В тот день Вальтер взял меня с собой в лес. Он загонял оленя, а я следовал за ним, не понимая, что делать, — просто повторял каждое его движение. И тут он сказал — давай! И я вырвался вперед и… убил оленя. Мне бы обрадоваться — а мне стало так худо, что и не передать словами. Я вдруг понял, что не помню ничего из своего детства, ничего о себе не знаю… А Вальтер пояснил, что я потерял память, но это не имеет значения. Ведь в настоящем я молод и силен, и стану еще сильнее, и я умею охотиться и убивать. Ну а память когда-нибудь вернется — если в этом еще будет необходимость…

— Ты потерял память? — ужаснулась Аличе. — Она вернулась?

— Нет. Но теперь это меня не заботит. Не важно, что было в прошлом, в любой миг можно начать сначала. Так сказал Вальтер. Я научу тебя всему, что нужно, пообещал он. Буду вести тебя, пока ты не сможешь идти сам. Потом мы зажарили оленя и съели его… С тех пор каждый раз, когда я ем жареное мясо, я вспоминаю тот вечер: мою первую удачную охоту, брата и то чувство веры в себя, которое он вернул мне. В тот день я понял, что значит — клан. Когда знаешь, что ты не один. Что рядом есть тот, кто не предаст, кто протянет руку, если оступишься… — Грег ободряюще улыбнулся ей. — Все не так уж плохо! Ты выжила там, где погибли тысячи, у тебя есть отец…

Аличе хмуро посмотрела на него. Ну да, что-то общее у них есть. У Грега, выходит, тоже нет прошлого. У нее хоть остались воспоминания, а у него — пустота. И он говорит, с этим можно жить. Но он мужчина и воин, и его не ищет чудовищный дракон…

— Папа не защитит меня от дракона, — сказала она. — И ты тоже.

— Защищайся сама.

— Сама! Легко сказать!

— Но у тебя получается. Вспомни перевал!

— Не хочу!

— Ты должна быть сильной. Никто тебе раньше не говорил этого? Небось в Лорете учили другому?

— «Негде спрятаться, когда сгорает мир».

— Что?

— Это из гимнов Святой Невесты. Проводы Змееборца на битву со Змеем Бездны, часть «Напутствие»… — Аличе с удивлением взглянула на Грега: — Откуда она это знает?

— Может, она видела будущее? — предположил он. — Но так и есть. Если позади огонь, то иди вперед.

— Вперед? — скривилась Аличе. — Это куда же, интересно?!

Все вокруг было по-прежнему затянуто белесым туманом, только темные силуэты деревьев проступали там и сям. Как тут понять, куда — вперед? И она идет в этом тумане вслепую, натыкаясь на острые сучья и наступая на колючки…

Точнее, ее ведут…

Несколько мгновений они молчали, только деревья шумели вокруг — то тише, то громче. Грег тем временем расчехлил лук, закрыл глаза и принюхался.

— Что ты делаешь? — с любопытством спросила Аличе.

— Пойду поохочусь.

— В такой туман?!

— Он мне не помеха. Как насчет жареной косули?

— Зачем? Ты сказал, что завтра к полудню мы будем в деревне.

— А я проголодался сейчас.

От этих совершенно обычных слов по спине у Аличе почему-то пробежали мурашки.

— Папа не любит охоту, — сухо процедила она. — Он говорит, что охота — развлечение для праздных высокорожденных убийц.

Грег пожал плечами.

— А дичь ты любишь?

— Я никогда раньше не ела дичь, — сказала Аличе. — И в лесу не бывала. На Равнине есть только плодовые сады и маленькие рощи пиний. Про горные леса Винделики у нас рассказывают страшные сказки. Тут волки, медведи, оборотни, кобольды, драконы и другие лесные чудовища…

— Теперь ты знаешь, что чудовища водятся не только в лесу.

Где-то в ветвях начала попискивать одинокая птичка. Откуда-то долетал смутный шум падающей воды. Туман стал прозрачнее, и сквозь него проступили розоватые очертания гор. Грег снова повел носом, словно пес, и встал, собираясь уйти.

— Погоди, — остановила его Аличе. — Хочу тебя спросить.