Книга ошибок для испаноговорящих

Он талантлив с избытком. Выросшую в среде писателей и, казалось бы, привыкшую к чужим литературным способностям, меня искренне восхищает та несравнимая языковая лёгкость, с какой Марк организовывает любую мысль.

Так же, как и лёгкость к экспромтам, когда он сочиняет забавные до слёз сюжеты, смешивая реальных персонажей и их бытовые действия с анекдотической концовкой. Дар речи сочетается в нём с артистическим даром. Когда на сцену выходит Марк, публика просыпается и не расходится, пока он сам не закончит своего шоу. Однажды я стала свидетелем, как он около часа заставлял смеяться собрание из сорока писателей, державшихся за животы.

Поэзия Марка завораживает антропокосмическим мировосприятием. Оно проявляется только в его стихах. Не уверена, что Марк сознаёт, что делает, ибо никогда не слышала, чтобы он об этом говорил. В Марке больше Знания, чем во мне, и это вселяет бесстрашие.

Неординарность наградила Марка безошибочным вкусом к чужой гениальности (которой он восхищается безоглядно) и обширными знаниями, которыми я в избытке пользуюсь: он для меня справочник культуры американского континента. Я доверяю его литературному, музыкальному, живописному и кинематографическому критерию до такой степени, что часто ленюсь познавать сама. В своё оправдание могу добавить, что Марк поступает так же с моими знаниями: для него я справочник европейской культуры. Кроме того, он проверяет на мне все свои произведения и юридические документы, безжалостно зачитывая мне их от начала до конца. Я не могу себе позволить такой роскоши, ибо прозу пишу только по-русски. Впрочем, не прозу, которую я пишу по-испански, неизбежно редактирует он.

Я не устаю слушать Марка всю жизнь. Интеллект в процессе созидания мысли – есть ли что-нибудь более восхитительное, изысканное и притягательное? Авторы блистательных речей навсегда остаются в сокровищнице моей памяти со времен "Опытов" Монтеня и "Сентиментального путешествия" Стерна, прочитанных в учебные годы по программе мировой литературы. Иногда, в своей ненасытной жадности к новизне, я прошу Марка что-нибудь мне рассказать. Иногда вместо рассказа он зачитывает что-нибудь его заинтересовавшее. Мы обмениваемся мировоззрениями. Духовный обмен. Я ценю его за духовные приобретения, которым он меня причастил. Думаю, что именно поэтому я прощаю ему другие его недостатки.

С годами я стала удерживать свой язык от яростного осуждения безответственности Марка: она имеет обратную сторону медали – вера в Бога, вера в судьбу, которая вывезет. Слишком спорная тема.

Так же мне не приходилось видеть человека, который бы так бесстрастно и трезво оценивал ситуацию, как Марк, так бы самоустранялся, лишался бы всяких личных эмоций, даже когда речь идёт о его собственных интересах. Его анализ похож на препарирование скальпелем. Меня восхищает эта способность.Через него я научилась видеть мир иначе, чем это делаю я. И я не уверена, что кто-то сумеет мне его в этом заменить.

Его положительная энергия – оптимизм – помогает мне выстоять в стрессовых для меня ситуациях. Этих качеств у меня недостаточно, и мне пришлось узнать, что мне они необходимы.

Марк входит в любую дверь, как правило без входного билета (как классический поэт, он постоянно нищ), а за ним прохожу и я. Таким образом я побывала в местах, на людях и на представлениях, куда вряд ли бы попала самостоятельно. Впрочем, половину заслуги в этом принадлежит самой стране: здесь доступно практически всё, что не доступно в Москве и других государствах. За это я и люблю наше тропическое далёко – страну открытых возможностей.

И все же. Наступают моменты, когда Марк соскальзывает в родную стихию… и я снова себя чувствую Гулливером в стране лилипутов – ощущение, впервые испытанное при знакомстве с этим народом и уже не оставляющее меня, хотя временами обстоятельства и позволяют его забыть.

VI.

В этот раз мое пребывание в Москве затянулось на несколько лет.

Впервые я наблюдала свой народ непредвзятым взглядом, и он производил на меня не благоприятное впечатление. Атмосфера засилия черни, извращённых критериев и культивированной лжи.

На улице враждебность и хамство. В отношениях между людьми безразличие к ближнему, цинизм и невоспитанность. На телевидении нарушение нравственности и насаждение ложных идей, быдло и уголовщина, невежество и бездарность. И поверх этой гнили – махровый венец великорусского шовинизма, в который каждый несёт цветок собственной кичливости.

Отправная точка национального российского мировоззрения сегодня: оторванность от Вселенной. Мистическая бесчувственность. Неверие в высший разум. Забвение роли человека на Земле.

Отсюда стойкий иммунитет к краеугольной заповеди христианства – любви к ближнему. Преклонение перед государственностью при полной дискредитации правительства. Ложная система нравственных ценностей. Преувеличение роли науки. Беспочвенное самомнение.