Книга откровений

В тот раз они оставили его в покое до конца дня, но он знал, что это только естественная передышка. В них проглядывала жадная ненасытность. Конечно, последуют другие требования, и вряд ли они будут легче. Он это знал точно, хотя и представить себе не мог, что они могут изобрести. Невозможно заглянуть в их мысли и предвидеть направление их фантазий.

Его единственным утешением, если это можно так назвать, было то, что теперь он мог отличать женщин одну от другой. Даже на физическом уровне они начали терять свою таинственность. Например, однажды, когда старшая из них повернулась к другим, он заметил выглядывавший из-под капюшона острый кончик носа. Немного, но все-таки что-то. К этому можно было уже добавить чувствительную кожу, темный лак на ногтях, хрипловатый прокуренный голос. Ему казалось, что их плащи и капюшоны становятся понемногу прозрачнее. Как будто их маскировка неизбежно обречена на раскрытие.

Конечно, самое главное оставалось еще тайной. Что объединяет этих женщин? Как они сошлись вместе? Вопросы порождали еще больше вопросов. Что они делают вне этой комнаты? На что живут? Кто их друзья? Как долго они уже вместе? Может, они подруги детства? Если так, то где они росли? Связаны ли каким-нибудь родством?

«Не так быстро, - сказал он себе, - притормози».

Похоже, женщины образовали некий союз, своего рода организацию, но не следует забывать, что каждая в отдельности является личностью. Две из них обладают решительным и бескомпромиссным характером, поэтому с ними будет труднее сладить. Но есть еще третья - более мягкая и не очень разговорчивая. Это она украдкой пробралась в комнату ночью и пристроилась рядом, положив голову ему на грудь - просто чтобы побыть с нил1. Возможно, думал он, - хотя не стоит обольщаться, - ему удалось нащупать слабое звено в этой структуре, знать бы только как, и вообще удастся ли воспользоваться этим. Первым делом необходимо сосредоточиться на том, чтобы составить как можно более четкое представление о каждой из трех женщин. Надо проникнуть за преграду из плащей и капюшонов. Превратить их в живых, реальных людей.

Гнев не выбираешь. Нет, гнев сам выбирает тебя. С того момента, как прекратилось действие наркоза, в который его погрузили, спокойствие ему почти не изменяло. При данных обстоятельствах это спокойствие было необычным, если не сказать противоестественным. Возможно, это был шок. Или невозможность поверить в происходящее. А может, на глубинном уровне его сознание анализировало ситуацию. Искало стратегию поведения. Может быть, единственное, что ему было ясно, -в нем начали происходить изменения. Что-то накапливалось.

Однажды вечером одна из женщин зашла в комнату, держа зажженную свечу и стакан воды. Он узнал ее по неуверенным шагам - это была женщина с обкусанными ногтями. Она поставила свечу на пол, у его изголовья, затем, пыхтя, опустилась рядом на коврик.

- Как долго вы собираетесь меня здесь держать? Впервые он задал вопрос - и услышал, как дрожит его голос. Что-то вроде нервного напряжения, чему он сам удивился.

Женщина не ответила. Просто поднесла стакан с водой к его губам. Ее тень на задней стене причудливо колебалась.

Лежа ничком, он приподнял голову и, сделав глоток, взглянул на нее.

- Я спросил, долго ли вы намерены держать меня здесь? Опять ответа не последовало.

Когда она снова поднесла стакан к его губам, он резко отвернулся. Она притворялась невозмутимой, как служанка, но делала это таким образом, что было понятно, на чьей стороне превосходство. В ее манере было что-то такое приторно-правильное, почти набожное, что ему стало противно.

Он прикрикнул на нее:

- Я задал тебе вопрос. Спросил, сколько вы будете меня здесь держать. Что с тобой? Ты глухая?

Похоже, его ярость наконец-то нашла отклик: его прижали лицом к полу, все тело оказалось распластано в форме буквы X. Каждый раз, когда он начинал кричать, ему приходилось приподнимать голову с коврика, сильно напрягая мышцы шеи. А если он хотел посмотреть в сторону женщины, нужно было еще поворачивать голову, чтобы взглянуть через плечо. Она спокойно сидела в той же позе, глядя на пламя свечи отсутствующим взглядом и все еще держала в руке стакан, хотя он был уже пуст. Даже что-то тихо начала бормотать, как бы напевая. В этом мычании не было никакой мелодии - во всяком случае, он не мог различить ничего, кроме череды невыразительных звуков, казалось, бесконечных. Все это только разъярило его. Он грязно выругался, стараясь подобрать самые грубые слова, какие знал.

Наконец она взяла свечу и поднялась. Ему показалось, что она украдкой взглянула на него. Затем повернулась и пошла в дальний темный угол комнаты. Он слышал, как она задула свечу и как за ней закрылась дверь.

Оставшись один в темноте, он продолжал кричать. И кричал до тех пор, пока не начало саднить горло, пока не ощутил во рту привкус крови.

Никто не появился.

Женщина, на которую он накричал, была той, которая приходила к нему прошлой ночью и тихо лежала около него.

«Не беспокойся. Это только сон».

Хотя для кого?

Только не для него.