Книга откровений

- Ты имеешь такой успех у женщин… - протянул он. -Каждый раз я вижу тебя с другой.

Я нахмурился. И правда, после возвращения в Амстердам я переспал со многими женщинами, но успех… Это последнее, что могло прийти мне в голову. Я-то считал, что потерпел неудачу.

- Ты прямо как плейбой, - сказал Стефан.

- Стефан… - протянул я.

- Я серьезно, - продолжал он, - это просто невероятно.

На его лице читалось выражение восхищения и одновременно недоверия, но я почувствовал еще и невольное замешательство, как будто только сейчас до него что-то дошло, и я не знал, что именно. До него дошло, что Бриджит, наверное, была права, когда подозревала меня. Его только сейчас осенило, что я мог действительно изменять ей. Впрочем, мне нечего было ему сказать. Я повернулся к окну и стал наблюдать, как дождь бежит по стеклу.

- Видишь ли, - тихо произнес я, - я ищу кое-кого. Стефан хмыкнул.

- Мы все ищем. -Стефан…

Он смотрел на меня, все еще ухмыляясь.

- Что?

- Это не то, что ты думаешь.

Я прожил в доме на Принсенграхт четырнадцать месяцев и за это время переспал со ста шестьюдесятью двумя женщинами. Почти все они работали в больницах и клиниках, но несколько из них не имели к медицине никакого отношения. Я, наверное, просто увидел их в определенном свете или в определенном ракурсе, а может, был в подходящем настроении. Так или иначе, в каждой из них угадывалась какая-то тайна или чувство вины. Они пытались что-то скрыть от меня, непостижимо загадочные и непознаваемые.

Теперь мой подход к задаче, которую я поставил перед собой, воспринимался мной как метод исключения. Чем с большим количеством женщин я пересплю, тем быстрее найду тех, которых ищу. Одним словом, чем дальше я продвигаюсь, тем ближе искомое. Это была не погоня за количеством, а отсчет пройденного. Три женщины представлялись мне солдатами, которых я постепенно и методично лишаю прикрытия. Со временем они предстанут передо мной. Я снова и снова повторял себе это. Что все упирается во время.

Сто шестьдесят две женщины за четырнадцать месяцев…

Я никого из них уже не помню. Нет, минуточку, это не так. Одну я запомнил.

Дафния.

Потому что, углядев шрам на моем члене в полумраке спальни, она повернулась ко мне и спросила: «У тебя ведь нет сифилиса?»

Ясным, холодным октябрьским днем я переехал в квартиру на улице Кинкербюрт, которая находилась недалеко от места, где я жил перед тем, как познакомился с Бриджит. Квартирка была маленькой, но располагалась на третьем этаже углового здания, была светлой и относительно дешевой, около восьмисот гульденов в месяц. Из окна гостиной были видны часть моста Якоба ван Леннепкаде и лениво проплывающие под ним тяжелые, неуклюжие баржи с грузом, закрытым брезентом и перетянутым веревками, от которого корпус баржи оседал глубоко в воду… В первое же утро, когда я искал, где бы купить свежего хлеба, мне попалось на глаза объявление о работе. Живя со Стефаном, я стал лучше говорить по-голландски и теперь вполне мог идти работать. Перед баром на площадке, выходящей на тихую заводь, стояло несколько столиков, а во дворе бара, где росла старая липа, была пивная с деревянными скамейками. Бар находился так близко от моего жилья, что я мог ходить сюда пешком. Вечером у меня было собеседование с хозяйкой бара, блондинкой пятидесяти с лишним лет. Ее звали Густа, она красила веки фиолетовыми тенями, и у нее были пухлые, как у младенца, запястья рук. Когда-то, в шестидесятых -семидесятых годах, она была джазовой певицей и даже водилась с Четом Бейкером. Они вместе курили гашиш всего лишь за несколько часов до того, как он выпал из окна отеля - отель «Принц Хендрик», да? - и умер. Я слушал, как она вспоминает минувшие дни, и к закрытию бара получил работу.

Через неделю, освоившись на новом месте, я позвонил Изабель, чтобы сообщить ей свой адрес и номер телефона. К моему удивлению, к телефону подошел Пол Бутала.

- Вам повезло, что вы застали меня здесь. Я просто зашел, чтобы взять кое-что из вещей для Изабель.

- Почему? - спросил я. - Где она?

- Она в больнице в Харлеме. У нее рак - он немного помолчал. - Вы разве не знали?

После разговора с Полом, я положил трубку и стал смотреть в окно гостиной. Светило солнце. В голубом небе белели неподвижные плоские облака. Они были похожи на мишени в ярмарочном тире. Под облаками тянулся ряд домов. Хозяйственный магазин. Дерево.

Все казалось неподвижным. Все казалось нереальным.

Только на следующий день, когда я приехал в больницу в Харлеме, я вдруг понял, насколько это напоминает злую пародию на мои посещения больниц под выдуманным предлогом.

И вот теперь такой предлог мне не нужен.

Я остановился у справочной. Глядя в пол, я почувствовал, как меня охватывает чувство стыда.

Когда я вошел в отдельную палату к Изабель, меня поразила перемена, произошедшая с ней. Ее лицо высохло и постарело. Кожа, ставшая почти прозрачной, обтягивала череп. Я положил цветы на постель у ее ног и сел. В горле стоял ком.

- Прекрасные цветы, - прошептала она. - Спасибо.

И улыбнулась - одними глазами. Казалось, ей больно шевелить губами.