Книга первая. Читатель

— Необходимо сделать перерыв, — оповестил я извивающегося в ванне человека, — Иначе у тебя может случиться заворот кишок. Лежи и думай над своим поведением.

Уходя, я включил воду из душа. Там, кроме пищи, требовалось уделить внимание и гигиене.

Вернувшись на кухню, я сел перед невольной гостьей и холодно спросив, помнит ли она свои обещания, дождался торопливого кивка. После чего встал заваривать чай, потребовав, чтобы Мана приступила к рассказу, что вообще происходит и кто виноват.

И вот тогда эту молчунью и прорвало.

История оказалась короткой, нелепой и насквозь бытового плана, за исключением пары нюансов. Опытный «надевший черное» подцепил высокую молчаливую красавицу, пришедшую на один из публичных матчей. Далее последовала ночь любви, после которой пара должна была, как это чаще всего и бывает, расстаться к взаимному удовлетворению, но случилось так, что Суичиро Огаваза, отмокающий сейчас в моей ванне, наглухо влюбился в Шираиши Айку, эту самую высокую и молчаливую.

Которая отнеслась к его чувствам без всякого восторга. Мать Маны, как та, стесняясь и запинаясь, объяснила, женщина серьезная и немногословная, была такой всю жизнь. Пускать в неё бойца «перекати-поле» эта амбициозная девушка не собиралась, несмотря на то что Суичиро потратил много сил, убеждая её в обратном. Проще говоря, он тратил эти силы, пока не выяснилось, что Айка беременна. Здесь, по некоторым намекам в интонации рассказчицы, я понял, что тогда крыша бедолаги Огавазы дала первый крен.

Айка же хотела сделать аборт, но её переубедили люди из Комитета, предложив перспективную работу, на что она согласилась, и о чем не жалела, даже учитывая то, что ей пришлось рожать и воспитывать дочь. А вот Суичиро, узнав о ребенке, почти взбесился, желая добиться девушки. Его даже увезли люди Комитета, настойчиво порекомендовав не лезть к Айке. Иначе бы это плохо кончилось для него.

Огаваза решил пойти другим путем. Он нашёл способ связаться с будущей матерью и предложил хотя бы помочь ей финансово сейчас, в обмен на разрешение видеться в будущем с ребенком, на что расчетливая и хладнокровная Айка легко дала разрешение. Эта договоренность и стала началом падения бойца в бездну безумия.

Он не знал, как можно заработать денег больше, чем на еду и на проезд до нового города. Вся жизнь Суичиро прошла в странствиях и поединках. Он быстро опустился на самое дно поединков, где решился участвовать в договорных матчах за кругленькую сумму. Договорных.

Это его разум и тело ему не простили, а поведение его несчастливой любви, холодно подтвердившей по телефону, что Айка совершенно не возражает против того, что они с Маной могут видеться в любое время, лишь бы не у неё, Айки, дома, окончательно добило рассудок стремительно теряющего здоровье мужчины. И теперь мы имеем, что имеем. Сумасшедшего бомжа-игромана, не всегда осознающего реальность вокруг него, как и то, что он временами пугает дочь до мокрых подмышек.

— Я очень люблю папу… — почти проскулила обнимающая себя за плечи девушка, — Но ему всё хуже и хуже…

— У меня создалось впечатление, что твоя мать бездушная и расчетливая сука, — ровно и задумчиво проговорил я, не обращая внимания на вскинувшуюся девушку, — Это по её вине ты такая зажатая и молчаливая, да?

— Она… много работала дома. Она постоянно работает дома… — выдохнула Шираиши, крепко сжав кулачки. Её пальцы тряслись.

— Понятно, — откликнулся я, доставая телефон, — Теперь молчи.

— Не надо полиции! — тут же дёрнулась она.

— Я сказал — молчи, — ожег я её взглядом. Девушка тут же скукожилась на стуле, и я понял, что именно так с ней и разговаривают дома.

Хорошо. Удобно. Перспективно.

Риски допустимы.

Пальцы быстро прожали «горячую комбинацию» клавиш, и в динамике спустя короткое время прозвучал встревоженный голос Горо Кирью:

— Акира⁈ Что случилось⁈

— Привет, оджи-сан. Что ты можешь рассказать мне о придурке по имени Огазава Суичиро?

— Этот больной⁈ — голос деда ощутимо расслабился. Еще бы, звонок от внука в семь утра, — А что с ним?

— Он лежит связанный у меня в ванной и плохо пахнет. Его дочь сидит напротив меня и нервничает. Я хочу знать, стоит ли с ним возиться или можно просто выкинуть его из дома. Долго он не проживёт.

Дед у меня крепкий орешек, но даже ему понадобилось несколько секунд, чтобы переварить новость. Мана всё это время изображала из себя статую смертельно испуганного воробья, пораженного импульсом невнятной надежды. Или электричеством.

— К-со. Заставь его помыться, внук. Скоро приедет машина за вами. Я ничего тебе не скажу, пока сам не увижу этого идиота. Избавься от дочки. Она нам ничем не поможет.

— Понял, — откликнулся я, нажимая клавишу «отбоя».

Кажется, кому-то пора в школу. Срочно.

У Шираиши, вставшей под давлением моего взгляда, отчаянно тряслись коленки.

Глава 17 Криптографический Иисус