Книга первая. Читатель

Эти слова могли показаться кому постороннему, или даже самой Мане, вполне безобидными, может быть даже обнадеживающими или приятными, но вот отец девушки воспринял их абсолютно верно, поняв даже в своем состоянии тот смысл, который я вложил в «утешение». Если он не выполнит мои условия, не бросит мне вызов и не победит в течение месяца, то клетка, которую создала мать Маны для своей нелюбимой дочери, просто сменится другой. Навсегда.

— Ты меня понял, Огаваза-сан?

— Д-да… я тебя понял…

— Тогда, Мана, — я обернулся к молча трясущейся девушке, — Бери своего старика и валите отсюда. Здесь ему больше ни крова и ни еды не предоставят. Делайте что хотите, но не забудь, что через час-полтора ты должна быть с Эной. Понятно? Хорошо. И последнее, Огаваза-сан. Если захотите что-нибудь узнать про меня, не стесняйтесь, спрашивайте моего деда. Передайте ему, что я разрешил ответить на любые вопросы.

Что же, этот момент прошёл хорошо, зачеркнуты все пункты. Работать с людьми сложно. Правильно воздействовать на одного истощенного и умирающего психа куда труднее, чем устроить предсказуемую технокатастрофу. Наверное, именно поэтому я всегда не любил работать с людьми. Демоны, боги, искусственные создания — все они куда эффективнее и предсказуемее. А еще нежить.

Когда я дорасту до того, чтобы вырабатывать эфир самостоятельно, то обязательно попробую призвать демона и заключу с ним контракт служения. Пусть слабого, жалкого и маленького, но это всё поправимо, а вот отсутствие надежного помощника сильно мешает планам. Даже безногий инвалид-затворник, зависящий от тебя почти во всем, может выкинуть непредсказуемый фокус, после которого приходится переворачивать мир, чтобы скрыться от возможных последствий.

— Акира, ты уверен, что это тебе нужно? — нахмурился Горо, когда я уселся перед ним в его комнате.

— Ты сам мне рассказал, что Огаваза был видным универсалом, пока не слетел с катушек, — пожал я плечами, — Не вижу за забором очереди учителей, согласных меня учить.

— А ты понимаешь, дурачина, что он на самом деле сможет тебя убить, если возьмется за ум⁈ — повысил голос заботливый родственник, уже направивший пару моих предков по дороге смерти.

— У него нет шансов, — уверенно возразил я, — Если в голове осталась хотя бы кроха мозгов — шансов нет.

— С чего ты взял⁈ А?!!

— Потому что я, хоть и своеобразно, пообещал позаботиться о его дочери. Дойдет до него не сразу, но дойдет обязательно. Поставь себя на его место, дед. На место бессильного побирающегося сумасшедшего, думающего только о дочери и о том, как бы поиграть в пачинко. Вы с помощью Конго вышибли из него второе, так что у него осталось только первое.

— …

— …

— Уйди с глаз моих, умник. Сам разбирайся с этим придурком. И ты мне должен за телевизор.

— Скоро рассчитаемся.

— Загляни к Хиракаве, как будешь уходить! Она хотела с тобой поговорить! Просила! Она просила о разговоре с тобой!

Ну, вот это, конечно, лишнее, но много времени не займет.

В небольшой жилой части додзё была пара небольших комнаток, одной из которых являлась спальня деда, а вторую он держал гостевой для своих старых приятелей, периодически к нему набегавших. Когда-то, когда они еще были живы. Мне рассказывали, что пару разу в этой гостевой комнате оставался сам оябун Конго, когда эти два старика чересчур плотно сцеплялись языками, но в основном она пустовала. Теперь там, на двенадцати татами почти свободного места, жила Хиракава.

И она меня ждала.

— Проходи, пожалуйста, — чрезвычайно сдержанная Асуми, демонстрируя новую прическу-каре, смело открывающую её лицо, поклонилась мне на входе.

— Прошу прощения за беспокойство, — сыграл в традицию я, заходя в комнату. Она, как я и предполагал, была почти полностью пустой. Выделялся лишь низкий стол, на котором лежало несколько раскрытых тетрадей и учебников. По сути, в комнате внимание привлекала лишь сама девушка — со своей неожиданной сменой имиджа, одетая в сценический наряд, в котором она выступала в уличных драках, Асуми выглядела… обычно. Если не считать пронзительно голубые глаза, которые привлекали даже мое внимание своей необычностью.

Девушка согнулась в низком поклоне.

— Я прошу прощения, Кирью-сан, — проговорила она, смотря в пол, — Мне искренне жаль, что я доставила вам хлопоты.

Ну вот, сейчас будет что-то просить. Вернуть наши занятия? Ну, в принципе, я не против, это все равно не ради неё.

— Выпрямись. Я принимаю извинения. Это всё?

— Нет. Я бы хотела предложить сделку.

Внезапно все стало интереснее.

— Я выслушаю, если выпрямишься.

Японцы умеют давить поклонами. На меня не работает, но раздражает, как любая попытка манипуляции.