Книга первая. Сон про не сон (СИ)

- Все назад! Быстро уходим!

- Гриш, ты чего? - удивилась Маринка. - Мы ж только пришли.

- Здесь может быть опасно, - коротко рявкнул Григорий, прикидывая, как отгонять народ.

- Гриш, - я решила высказать своё мнение, - а ведь Шес пришел с нами и ничего не сказал про опасность. Может, всё не так и страшно.

Гриша кивнул, но переживать не перестал. Поэтому вместо прогулки к вагону мы быстренько потрусили обратно.

Я оказалась права - Шес подтвердил, что накопители уже получили основной заряд и теперь ‘переваривают’ нахапанное. Но он также и согласился с тем, что колония червяков пострадала именно из-за накопления энергии. Свою численность они восстановят быстро, но уже после того, как накопители разрядятся. Именно поэтому сейчас самое безопасное время для визита в кромлех.

Гришка успокоился и уже через полчаса погнал мальчишек обратно к порталу. Нас он оставил на хозяйстве. В этот раз с ними пошел и ящер.

Процесс разборки и сбора всего полезного затянулся на неделю. Мальчишки поставили себе целью разобрать злополучный вагон по винтикам и болтикам. Они, как муравьи, тащили в лагерь всякое металлическое и пластиковое барахло, сваливая его в здоровенные кучи и обещая рассортировать как-нибудь после. Хорошо ещё соорудили для него два больших навеса, пожертвовав двумя кусками половых панелей и несколькими кривыми железками.

Причем, что меня больше всего удивляло, так это то, что все эти демонтажно-разборочные работы проводились теми инструментами, что нашлись в необъятных Гришкиных карманах и найденном в кабине машиниста чемоданчике с ремонтным инструментом.

Это же какой парадокс цивилизации - для создания высокотехнологического оборудования нужны цеха, заводы и армия специалистов с дипломами и стажем, а для его раскурочивания достаточно группы энтузиастов-недоучек с топорами и ломами, образно выражаясь.

Наконец-то на рассвете двенадцатого дня нашей лагерной жизни в пустыне, Рябкин объявил, что процесс подошел к концу. Всё, что можно было снять, оторвать и отвинтить, они сделали, а оставшееся им не поднять без тяжелого оборудования. Так что вечером в кромлех пойдем все и окончательно выносим всё заготовленное.

Я вздохнула с облегчением. Эта походно-неустроенная жизнь мне уже порядком поднадоела, да и припасы подходят к концу. Шес даже на охоту в кромлех несколько раз ходил, потому что еды на всех оставалось маловато. Добытых монстров мы разделали и даже частично съели - к ужасу Маринки - только завялив на солнце. Пока живы и здоровы (тьфу-тьфу-тьфу!).

А ближе к вечеру меня разбудил голос ящера:

‘Помоги мне! Помоги!’

Я рванула наружу, как ужаленная. Что случилось?

Шеса я нашла метрах в двадцати от лагеря, он лежал на боку и часто-часто дышал, только что язык набок не вывалил.

- Что с тобой?

Ящер приоткрыл синий глаз. Сапфировая яркость синевы сейчас была мутной и больной.

‘Яйцо решило отделиться’

- Чего?

Шес вздохнул и дернулся, слабо зашипев… от боли?

‘Детеныш хочет жить самостоятельно от моего тела’

Тьфу ты, до меня только дошло.

- Так ты рожаешь?!

Шес прикрыл глаз.

‘Да’

- Так рано же ещё! - возмутилась я такой подставой природы.

Тут же ничего нет: ни условий, ни воды, ни… А чего там ящерам нужно для комфортных родов? Вот Шес, зараза, а мы ведь с Маринкой его пытали на предмет его возможного… Черт, а как же это назвать? Роды? Яйцекладка? Отёл? Хотя последнее это у парно-и непарнокопытных, кажется. Суть не в этом, а в том, что Шес нас так и просветил, а сейчас: ‘Помоги’. Как? Чем? И почему я?

Хотя последнее более менее ясно. Я ж всё-таки отец данного яйца. Боже мой, звучит совершенно по-идиотски, но помогать всё равно надо.

- Что мне делать?

‘Надави руками мне на живот прямо над яйцом и аккуратно выдавливай его вниз’

Я попыталась, но потные ладони все время соскакивали с гладкой чешуи Шеса.

- Погоди, сейчас какую-нибудь тряпку возьму.

Я рванула обратно в палатку за простыней. Мы ею вход занавешиваем. Моя возня разбудила Танюшу.

- Что случилось?

- Шес рожает, просит помочь.

Танюша мигом слетела со своего места и присоединилась ко мне. Через пару минут мы тащили простыню к тяжело дышащему ящеру, перевернувшемуся на спину.

- Ансергевна, что делать?

- Сворачивай из простыни жгут. Он просит выдавливать яйцо наружу, а у меня руки по чешуе скользят.

- Ага, поняла. Маринку поднимать будем?

- Если сами не справимся. Всё-таки процесс деликатный, а тут народу подвалит…

- И то верно. Ну что взялись?

И мы аккуратненько потянули вниз простынный жгут, Шес зашипел сквозь стиснутые зубы. Да уж, роды - это явно не мужское дело.

Возились мы долго - то Шес просил остановиться, чтобы передохнуть; то мы жгут по-новой накладывали, потому что съезжал; то спины и колени у нас затекали, оттого что возиться приходилось все время на четвереньках, и мы передыхали, а потом надо было дождаться, пока откроется родовая щель.

В общем, знаете, что я вам скажу, природа над Шшсуасс поиздевалась на полную катушку. Наши женщины, по крайней мере, хоть сами рожают… преимущественно. Под присмотром, правда, но без таких надрывов.