Книга первая. Сон про не сон (СИ)

- Я тебе объясню. Только обещай, что дальше нас с тобой этот разговор не уйдет.

- Слово даю, - буркнул Рябкин.

- Не так, дай слово чести.

- Зачем это?

- Затем, что просто твоему слову я пока, - я выделила ‘пока’ интонацией, - не доверяю. Слово ты можешь нарушить, а свою честь мужчина никогда не должен предавать. Кроме всего прочего.

- А чего прочего? - тут же прицепился Григорий.

- Верность долгу, семье, Родине. Защита слабых и беспомощных. Преданность дружбе и уважение к достойным врагам. Да много ещё всякого. Про одно тебе расскажут, а другое ты сам должен для себя понять. Не сбивай меня с темы. Клянешься?

Григорий задумался, опустив глаза на парту, а потом посмотрел мне в глаза и твердо заявил:

- Даю слово чести.

И на меня прямо повеяло чем-то таким полузабытым или даже никогда не слышанным ранее. Прямо дореволюционное что-то. Тьфу ты, он же ещё совсем соплюшек и явно без дворянских корней в родословном древе, но как же он это сказал: ‘Даю слово чести’.

- Ладно, я тебе верю, - я пересела за парту к Рябкину поближе. - Отец у Севы - трус и не достоин называться мужчиной. Он - самец, не желающий нести на плечах груз ответственности за свою семью. У Колокольчиковых мама - единственная опора в жизни. Вот она и есть главный мужчина в их семье.

- Так она ж тетенька, - удивился Гриша. - Как же она может быть мужчиной?

- Мужчина - это прежде всего защитник и добытчик. А она и защищает Севу, и добывает средства им на жизнь и его лечение. Не так?

Гришка пожал плечами.

- Здорового ребенка любить проще, никакой особой возни не надо - корми, пои, одевай, учи, воспитывай. А ты попробуй двадцать четыре часа в сутки трястись над слабым, болезненным и самым дорогим малышом на свете. Представь, что ты кого-то безумно любишь, а у тебя его могут в любой момент отобрать. Хотя, где тебе представить? Ты ж здоров, у тебя и отец, и мать, и бабушка. Все у тебя есть, просто ты с жиру бесишься.

Гришка вскинулся, зло сощурив глаза:

- Много вы понимаете? Да я никому не нужен. Отец только дерется или в рейсах своих торчит, мать вечно ноет, что из меня толку не будет, а бабке на меня наплевать. Лишь бы от сериалов её не отрывал. А вы говорите… - Он нахохлился и отвернулся. - Можете отправлять меня в спецшколу, как вам директриса велела. Нечего мне тут мозги пудрить. Все равно же по её сделаете.

- Так, это ты хорошо придумал, главное, вовремя. Слинять от трудностей и переложить их на плечи окружающих - это, знаешь ли, совсем даже не мужской поступок. Скорее это трусость и подлость.

- Чего? - опешил Гришка и даже подрастерял свою воинственность.

- Того, - передразнила я его. - А кто будет Севочке помогать?

- А я тут причем? - опять нахохлился Рябкин. - У него этих защитников как собак нерезаных, - демонстративно потер царапину и зашипел от боли.

- Э, нет, так дело не пойдет, - отрезала я безапелляционно. - Нам все нужны. Я тут голову со вчерашнего дня ломаю, где деньги на его операцию взять, а ты так просто хочешь отделаться?

- Тю, - невежливо перебил меня Гришка, - у моих и не просите. Сразу заноют, что денег нет. Только проходите зря.

- А я и не собиралась никого просить.

- А как же тогда? - озадачился Григорий.

- Вот смотри: на саму операцию надо четыреста пятьдесят тысяч евро…

- Ого! - присвистнул мальчишка. - А чего так много?

- А такие операции только в Германии делают. Там и так скидка будет небольшая. Мне Галя, мама Севы, позавчера все бумаги показывала. В Москве ему бесплатно всю необходимую подготовку перед операцией сделают, но оперировать будут только за границей. Так вот, кроме этих денег надо будет собрать примерно тысяч двадцать на послеоперационную реабилитацию. И ещё пару тысяч для самой Гали, чтобы она с Севочкой могла поехать. Итого получается четыреста семьдесят две тысячи.

- Охренеть! - впечатлился Гриша. - Севку проще убить, чем вылечить.

- Не смей, - моим голосом можно было замораживать воду. Гришка испугался и втянул голову в плечи. - Никогда не смей сравнивать жизнь человека и этот бумажный мусор, именуемый деньгами.

- Хорош мусор, - буркнул Рябкин. - Да за такие деньги можно джип навороченный купить и ещё…

- Зачем? - перебила я вошедшего в раж мальчишку.

- Как? - удивился Гриша. - Все будут завидовать и все девки моими будут, как вырасту.

Я пожала плечами.

- А Севы не будет. Здорового, веселого, умного, живого человека не станет. Будет очередная мертвая железка, которая ни любить, ни дышать, ни смеяться не умеет. Потом ты её грохнешь где-нибудь в аварии и купишь другую такую же изначально мертвую, только более блестящую и крутую. А девки… Кому нужны такие ‘давалки’?

Гришка покраснел.

- Я с такими гулять не хочу.

- Зато они хотят. Им же деньги все чувства заменяют. Глазом моргнуть не успеешь, как окрутит тебя такая стерва, и все деньги из тебя выкачает, а потом пойдет следующего толстосума трясти.

Рябкин помолчал и вздохнул.

- Мне Светлякова нравится. Только она все время дерется.

- Наверное, ты как-то не так себя ведешь.

- А чего она все время возле Севки крутится? Неужели влюбилась, дура?