Книга песен Бенни Ламента

В его бруклинском английском проскальзывал провинциальный акцент – такое сочетание я часто слышал в детстве. Я подошел к проигрывателю – идеально чистому, в отличие от владельца. И, включив его, поставил иголку на дорожку первого контрольного диска. Мы прослушали его весь. И не только его, но и все остальные диски из коробочки. Коннор сновал туда-сюда, заправляя машины и регулируя их работу, пока я стоял, засунув руки в карманы, и обдумывал свои возможности. Там были записи «Берегись» и «Мне не нужен ни один парень». Причем в двух версиях – под аккомпанемент одного пианино и с инструментовкой, которую мы добавили с группой. «Крошка» звучала лучше, чем мне запомнилось, а на последнем диске оказалась записана «Бомба Джонсон» в моем незатейливом исполнении. Я пометил белые конверты идентификационными номерами, отпечатанными на дисках, и убрал их обратно в коробку.

– Это чертовски здорово! – выразил свое мнение Коннор. – Похоже на работу Тома.

Я промолчал. Меня ведь попросили не вмешивать «Атлантик».

– А что насчет лейбла? – спросил Коннор.

Я в ответ нахмурился. Парень подошел к своему рабочему столу и протянул мне листок с белыми кругами.

– Для сорокапяток. Какой лейбл вы хотите видеть на них? Распишите. Я оформлю все в лучшем виде, но мне нужно знать, чего именно вы хотите.

В итоге я написал вверху «"ЛАМЕНТ РЕКОРДЗ" представляет», ниже – «Майнфилд», и еще ниже – название песни. Я все это придумал по ходу дела, но лейбл «Ламент Рекордз» показался мне правильным, и звучал он более официально. Меня вдруг обуял дух противоречия. И я присвоил своему акту неповиновения собственное имя.

Я заплатил за печать и упаковку сотни дисков с песнями «Мне не нужен ни один парень» (на стороне А) и «Берегись» (на стороне В) в версии группы. В сравнении с ними «Крошка» все же меркла, а «Бомба Джонсон» требовала доработки. Я решил дождаться сначала этих двух. Не хотел забегать вперед. Я и так уже плыл против течения.

* * *

Вечером в четверг мне позвонил Терренс и попросил подменить его в «Ла Вите». Половина музыкантов клубного бенда, включая самого Терренса, заболели гриппом, а он знал, что я мог спокойно отработать несколько сетов самостоятельно.

– Чак там будет. Он позаботится о звуке. Но ты сделаешь и мне, и всей команде большое одолжение. Свободный от работы вечер поможет ребятам быстрее оправиться. Я знаю, ты не нуждаешься ни в работе, ни в рекламе, но по четвергам в клубе, как правило, тусуются местные. На девять столик зарезервировал Скотт Муни из WABC. Никогда не помешает впечатлить диск-жокея.

Я пообещал Терренсу прийти в клуб. И мне в голову тут же закралась мысль: а ведь это отличная возможность дать выступить «Майнфилд»! Но я отмахнулся от этой затеи. Эстер с ребятами и так давали концерты по четвергам. К тому же слухи об их выступлении в клубе неминуемо дошли бы до Сэла. Терренс меня бы убил, и мне больше никогда бы не представилась возможность сыграть снова в «Ла Вите».

Я попросил Эстер через Ли Отиса позвонить мне, но звонка не дождался. Либо я его пропустил, либо Эстер не стала перезванивать. Мне особо нечего было ей сказать, но я подумал, что мог бы возместить ребятам неудачу с «Атлантиком» с помощью винилов – чего-то реального, осязаемого. А уже потом поговорить с ними.

Было начало девятого, и мой музыкальный вечер в «Ла Вите» близился к концу, когда ко мне через весь зал плавным шагом продефилировала Карла и присела рядом, обдав меня волной парфюма. А ведь еще секунду назад все было так замечательно! Я наслаждался собой; по сути, я стал фоновой музыкой клуба. Гости ели, расслаблялись, несколько пар танцевали. И только я играл для них на фортепиано, спокойный и раскрепощенный, пока невесть откуда не явилась Карла и не плюхнулась рядом со мной на банкетку. Она толкнула меня, и я невольно промахнулся мимо нужной клавиши. И хотя мало кто из публики услышал этот сбой, довольно было того, что его услышал я. А в музыке ритм – это все.

– Привет, Бенни, – промурлыкала Карла голосом этакой кубинской Мэрилин Монро.

Многие женщины пытались копировать манеру этой актрисы – с придыханием и томной хрипотцой, но, как правило, эффект получался обратным: вместо того чтобы придать себе сексуальности, они выглядели глупо. Вместо того чтобы подчеркивать свою индивидуальность и становиться для мужчин незабываемыми, они обезличивались.

Я отодвинулся от Карлы и раздвинул шире локти, чтобы создать между нами пространство, необходимое мне для игры.

– Не сейчас, – пробормотал я.

Мой напольный микрофон был повернут так, чтобы я легко мог его схватить, если бы захотел пообщаться с публикой. Но я не пел, и, к счастью, нас никто не услышал. Карла положила голову мне на плечо, и под ее весом водопад нот, которые мне предстояло сыграть, полился тяжелее и медленнее. А еще через миг Карла почти прижалась к моей шее губами, и я заскрежетал зубами.

– Ты вспомнил мое имя при встрече, – промурлыкала она. – А я думала, ты меня забыл…