Книга Песен

Я вхожу в комнату, я буду в ней ждать

Здесь есть камни и прочие книги, понятные мне

Снаружи кто-то слышит мой голос,

но я пою ветру о солнце

и солнцу о полной луне

И то, что я знаю это то, что я есть

и северный ветер бьет мне в окно

Я знаю, что я иду в темноте

Но почему мне так светло, так светло?

Горный хрусталь будет мне знаком

невидимый для глаз, но тверже чем сталь

Я сделал шаг с некоторым страхом

я должен был упасть. Меня спас

горный хрусталь

Ветер с вершины будет нам снегом

и несколько друзей из тех, что больше не спят

Листья вершин сливаются с небом

Но разве это ночь

а если ночь, то где же в ней яд

Я видел дождь, я видел снег

я видел все, что здесь есть

Смерть, где твое жало?

Я вижу свет и значит Он здесь

1986

ГЕНЕРАЛ СКОБЕЛЕВ

Мне снился генерал Скобелев,

Только что попавший в тюрьму.

Мне снилось, что он говорит с водой,

И вода отвечает ему.

Деревья слушали их,

Вокруг них была пустота.

Была видна только тень от круга,

Тень от круга и в ней тень креста.

Дело было на острове женщин,

Из земли поднимались цветы.

Вокруг них было Белое море,

В море громоздились льды.

Женщины стояли вокруг него,

Тонкие, как тополя.

Над их ветвями поднималась Луна,

И под ногами молчала земля.

Генерал оглянулся вокруг и сказал:

"Прекратите ваш смех.

Дайте мне веревку и мыло,

И мы сошьем платья для всех.

Немного бересты на шапки,

Обувь из десяти тысяч трав;

Потом подкинем рябины в очаг,

И мы увидим, кто из нас прав."

Никто не сказал ни слова,

Выводы были ясны.

Поодаль кругом стояли все те,

Чьи взгляды были честны.

Их лица были рябы

От сознанья своей правоты;

Их пальцы плясали балет на курках,

И души их были пусты.

Какой-то случайный прохожий

Сказал: "Мы все здесь, вроде, свои.

Пути Господни не отмечены в картах,

На них не бывает ГАИ.

И можно верить обществу,

Можно верить судьбе,

Но если ты хочешь узнать Закон,

То ты узнаешь его в себе."

Конвой беспокойно задвигался,

Но пришедший был невидим для них.

А генерал продолжал чинить валенки,

Лицо его скривилось на крик.

Он сказал: "В такие времена, как наши,

Нет места ненаучной любви", -

И руки его были до локтей в землянике,

А может быть — по локоть в крови.

Между тем, кто-то рядом бил мух,

Попал ему ложкой в лоб.

Собравшиеся скинулись,

Собрали на приличный гроб.

Священник отпел его,

Судья прочитал приговор;

И справа от гроба стоял председатель,

А слева от гроба был вор.

Этот случай был отмечен в анналах,

Но мало кто писал о нем.

Тот, кто писал, вспоминал об общественном,

Чаще вспоминал о своем.

А деревья продолжают их слушать,

Гудит комариная гнусь;

И женщины ждут продолженья беседы,

А я жду, пока я проснусь.

1987

КАПИТАН ВОРОНИН

Когда отряд въехал в город, было время людской доброты

Население ушло в отпуск, на площади томились цветы.

Все было неестественно мирно, как в кино, когда ждет западня.

Часы на башне давно били полдень какого-то прошедшего дня.

Капитан Воронин жевал травинку и задумчиво смотрел вокруг.

Он знал, что все видят отраженье в стекле и все слышат неестественный стук.

Но люди верили ему, как отцу, они знали, кто все должен решить.

Он был известен, как тот, кто никогда не спешил, когда некуда больше спешить

Я помню, кто вызвался первым, я скажу вам их имена.

Матрос Егор Трубников и индеец Острие Бревна

Третий был без имени, но со стажем в полторы тыщи лет

И прищурившись, как Клинт Иствуд, капитан Воронин смотрел им вслед

Ждать пришлось недолго, не дольше, чем зимой ждать весны

Плохие новости скачут как блохи, а хорошие и так ясны.

И когда показалось облако пыли там, где расступались дома,

Дед Василий сказал, до конца охренев: наконец-то мы сошли с ума.

Приехавший соскочил с коня, пошатнулся и упал назад

Его подвели к капитану и вдруг стало видно, что Воронин был рад

Приехавший сказал: О том, что я видел, я мог бы говорить целый год

Суть в том, что никто, кроме нас, не знал, где здесь выход, и даже мы не знали, где вход.

На каждого, кто пляшет русалочьи пляски есть тот, кто идет по воде.

Каждый человек — он как дерево, он отсюда и больше нигде

И если дерево растет, то оно растет вверх, и никто не волен это менять.

Луна и солнце не враждуют на небе, и теперь я могу их понять.

Наверное, только птицы в небе и рыбы в море знают, кто прав.

Но мы знаем, что о главном не пишут в газетах, и о главном молчит телеграф

И может быть, город назывался Маль-Пасо, а может быть, Матренин Посад

Но из тех, кто попадал туда, еще никто не возвращался назад

Так что нет причин плакать, нет повода для грустных дум

Теперь нас может спасти только сердце, потому что нас уже не спас ум.

А сердцу нужны и небо и корни, оно не может жить в пустоте

Как сказал один мальчик, случайно бывший при этом, отныне все мы будем не те.

1987

МАЛЬЧИК

В еще не открытой земле,

На которой пока лежит снег

Мимо горных ручьев, мимо стоячих камней

Мимо голубых куполов, из которых бьет свет,

Мимо черных деревьев,

Трепещущих в ожиданьи весны

Мимо магнитных полей, морочащих нас

Мимо золотых мертвецов,

Пришедших узнав, что мы спим

Мимо начинаний вознесшихся мощно, но без имени

Вот идет мальчик

И он просто влюблен

И что мне делать с ним?

Принцип женщины наблюдает за ним, полузакрыв глаза