Книга пятая. Завистливое смирение (СИ)

— Нет! Мы все с тобой! — гордо выпятила грудь жрица, — Для тебя я даже сделаю ЭТО!

— Что это?! — заинтересовался я, моментально отключаясь от ситуации и начиная вспоминать, что мы с Шлиппенхофф не успели еще сделать. На ум не приходило ничего, кроме таких неприличных вещей, о которых я в свое время узнал, а потом долго плевался.

— Вот! — решительным тоном выкрикнула жрица…

Блямц!

Нет, «блямц» был не сразу. Сначала с Матильды пропала вся одежда. Вот совсем вся. И внезапно. Наверное, это послужило достаточной причиной (плюс врожденное слабоумие, трусость и прочие черты характера, присущие сбившимся в кучу индивидуалистам-исполнителям), чтобы продлить эту нелепую разговорную паузу перед мочиловом. Правда, потом, когда «жрица всех богов» оделась в нечто новое, то эффект стал противоположным — она надежно вывела из строя меня.

— А что, так можно было? — оторопело произнес я, глядя на Матильду, с ног до головы закованную в сплошной латный доспех весьма неплохого качества. Наша отрядная эксбиционистка сжимала в руках свои золотые булавы, выглядя при этом раз в десять более героистей и эпичной, чем одетый в баронский доспех я со своим топором разгневанного гея.

— Ну да, она же жрица, — вредным голосом заметила Саяка, — Они носят доспехи. Но не любят.

— Ну надо же…, - протянул я, тут же вскидывая щит, чтобы отбить аж два арбалетных болта. Толпа, как будто услышав в звоне металла наконец-то нужный сигнал, заорала и пошла на нас, размахивая острыми предметами! Я взвыл, — Все под козырек!

Ну а что делать? Идти в атаку, когда на каждой крыше стрелки?

Мы едва успели встать втроем первой линией обороны под навесом дома, в котором спрятались наши подопечные, как до нас докатилась первая волна этих негодяев. Ну, втроем, потому что Саяка, выставив перед собой свой страшный посох, просто закрыла им и своим тщедушным телом часть прохода и больше ничего делать не собиралась. Наорать я на неё не успел, пришлось отбиваться от пресловутого эльфа, уже несколько раз ткнувшего меня своей железякой в защищенный доспехом живот. В ответ я, подгадав момент, резко задрал щит, выкидывая из-под него ногу и пиная паскудника в грудь. Мужик отлетел назад, сам упав и кого-то свалив дополнительно, позволяя мне этому кому-то дать топором по затылку, от чего жертва эльфийской подножки вмиг расстался с одеждой, исходя экстатическими стонами.

Ага, мои пассивные способности «извращенца» работают!

— Стараемся не убивать! — рявкнул я совершеннейшую глупость, отбивая в сторону мясницкий топор, который худая и раскрашенная как на панель девчонка попыталась на меня уронить. Ударом это назвать было невозможно. Получив пинка, девчонка с визгом взлетела в воздух, знаково лишаясь одежды и теряя сознание.

— Мач, тебе голову напекло?! — зарычала Тами. Гномка пряталась за непоколебимо стоящей Саякой, пыряя нападающих своими телескопическими копьями, от чего тем было очень паршиво, грустно и печально. Мимика занималась тем же самым из-за бронированного тыла размахивающей булавами Матильды, стреляя из своего арбалета по стрелкам противника.

— Ты хочешь себе имидж испортить из-за этих ничтожеств?! — вопросом на вопрос ответил я, со скрежетом парируя удар булавы в руках подобравшегося к нам здоровенного орка. Тот шумно сопел и занимал много места, из-за чего со спины зеленокожего слышались возмущенные вопли. Правда, тому было плевать — как только мужик услышал, что он «ничтожество», то стал не только бить меня, целясь в голову, но еще и лягаться толстой ногой назад, дабы освободить пространство для маневра.

— Я хочу, чтобы они страдали! — кровожадно взвыла рыжая, целя и попадая в пах обычному человеку с гуслями в замахе и лицом пропитого алкаша. Тот, ойкнув, сдал назад, получая стрелу в плечо и локтем в лоб от моего орка. Гномка тут же перенацелилась на низкорослого пузатого гнома с барабаном на пузе и начала быстро-быстро совать копьями ему под барабан с воплями, — Страдай! Страдай! Страдай!!

— Будут! — торжественно пообещал я, всё-таки дотягиваясь топором до кого-то мелкого, но с длинными тонкими кинжалами, рвущегося к боку Матильды, — Если, конечно, сами себя не перебьют…

Последнее шуткой не было. Вся эта завывающая толпа, размахивающая оружием и рвущаяся к нам, причиняла себе повреждения с куда большей эффективностью, чем наша пятерка. Они толкались, пихались, падали, орали, пытались пробиться вперед, к нам, пытались пробиться назад, от нас…

В общем, если бы не довольно метко прилетающие стрелы и болты, которые, судя по испытываемым мной болезненным ощущениям, наносили урон, можно было бы с уверенностью взглянуть в завтрашнее дно. Однако, по нам стреляли, пусть и изредка. А еще били, кололи, ругались, плевались, угрожали, уговаривали сдаться (!) и подговаривали друг друга принять удар на себя.