Книга попугая

Если друг тебя обманет, обмани и ты его,
Если меч кривой, кривы и ножны у него».
Нахшаби, старайся в мире опыт обрести.
Если меч кривой, и ножны кривы у него.
И того, кто беспричинно зло чинить готов,
Несомненно, милый друг мой, поразит беда.

Дойдя до этих слов, попугай повел такую речь: «О хозяйка, золотых дел мастер и столяр дружили много лет, и все же золотых дел мастер позарился на золото столяра и ради мирского добра забыл многолетнюю дружбу. Не ходи же с этим золотом и такими украшениями к возлюбленному, которого ты знаешь только два дня. Смотри, как бы не позарился он на твое золото, не отложил в сторону все притязания на дружбу и любовь и не заставил бы говорить о тебе и друзей и врагов».

Худжасте хотела последовать его совету, снять золото и все излишние украшения и пойти к другу в простом наряде безо всяких прикрас, как вдруг ювелир небесного свода украсил солнце украшениями из светлых лучей, поднялся дневной шум, утро показало свой блестящий лик, и идти было уже невозможно.

Нахшаби сегодня ночью собирался
Повидаться с другом нежным и прекрасным,
Только утро помешало это сделать:
Всем влюбленным утра вестник — враг ужасный.

Рассказ о воине, добродетельной жене, о том, как она дала мужу букет, как букет остался свежим, а сын эмира был посрамлен Ночь четвертая

Когда желтый жасмин-солнце сокрылся на западе, а столистная роза-месяц распустилась на ветвях розового куста востока, Худжасте, подобная смеющейся розе, пришла к попугаю просить разрешения и сказала: «О соловей времен и горлица дней! Разве ты ничего не знаешь о моей тоске? Мощная страсть уничтожила мое терпение, а нападение любви разрушило дом спокойствия. Ночь разлуки не сменяется утром, после вечера страстного томления не начинает брезжить рассвет».

Темен мрачный день разлуки, Нахшаби!
Это знают люди в мире всем давно.
В день разлуки нам не светит солнца свет,
Ночь и день для всех покинутых — одно.

«Дай мне сегодня вечером дозволение, чтобы я могла полные крови очи мои осветить свиданием с другом, могла опечаленную грудь мою слиянием с возлюбленным сделать радостной, как цветник».

«О Худжасте, — ответил попугай, — разве могу я препятствовать тебе в таком деле! Разве могу мешать тебе при таких обстоятельствах! У меня самого от твоего горя истерзана грудь и очи льют слезы. Но ты каждую ночь пленяешься моим изяществом и остроумием, увлекаешься моими рассказами и повестями, а несчастного влюбленного заставляешь ждать понапрасну. Боюсь я, как бы в скором времени не приехал твой муж и не пришлось бы тебе так же устыдиться перед своим возлюбленным, как сын эмира устыдился жены воина».

«А как это было?» — спросила Худжасте.

«Говорят, — отвечал попугай, — что в одном городе жил некий воин, у которого была жена — красивая и праведная. Муж непрестанно стремился оберегать жену, желал, чтобы противный ветер не мог коснуться ее, а того не знал, что, кроме божественной охраны, никто не может уберечь женщины. В конце концов дошли они до величайшей нужды, истомила их бедность. Однажды жена сказала ему: „Ты совершенно перестал зарабатывать и забросил свою службу. Если ты и перестал любить меня, то хлеб-то все же мне нужен. Ведь мудрецы говорят: „Тот, кто перестает работать, делает это либо из лени, либо из стыда, либо полагаясь на Аллаха. Кто перестает работать из лености, неизбежно будет завидовать; кто не работает из стыда, будет мучиться, а кто не работает, уповая на Аллаха, протянет руку за подаянием“».

Нахшаби, всегда работа плод обильный принесет,
А безделье жалом острым всю тебе изранит грудь.
Ведь тому, кто труд забросил и безделью предался,
Неизбежно, друг, придется вскоре руку протянуть.

«„О жена, — ответил муж, — я страдаю чрезмерной ревностью и не хочу оставлять тебя одну без присмотра. Ведь благородные мужи и доблестные герои говорят, что того, у кого нет ревности, называют сводником. Творец всех тварей — велик и славен да будет он — все, что творил, творил словами „Да будет!“, кроме пера, человека и рая. Эти же три создания сотворил он мощной рукой своей. Когда же творение рая было закончено, обратился он к нему со славными и великими словами: „Пусть же не долетят ароматы твои до сводника!“