Книга последних слов

– Хорошо, – отвечает.- Мне и самой известно кое-что о продажности Женечки, но ведь он – артист. Он сам служит. Ему вращаться надо и фигурировать в кругах, близких к Комитету и Пономареву. Он нам полезен объективно. Значит, он партиен, и пусть себе гребет за партийность джин с тоником, без которого жить не может. Пусть прибарахляется и рассчитывает получить к шестидесятилетию медаль «За трудовые заслуги». Больше ему ничего не дадут, так как мы не забыли его либеральных капризничаний в дни венгерского восстания, подавленного с таким мастерством Юрием Владимировичем. Не забыли мы и кокетничания Женечки во время кризиса с чехами. Помним и вылизывание задницы у сионистов и инсинуации насчет Бабьего Яра. Все помним. Конечно, роль у Женечки жалкая, и он сам понимает это, когда якобы шутливо намекает нам в поэме о своей раздвоенности. У него, дескать, даже нос раздвоен, а о душе и говорить нечего. Говорят, что «Континент» решил начать сбор средств на косметическую операцию Женечкиного носа. Не исключаем того, что наш спекулянтик заглотит наживку антисоветчиков и сядет под скальпель парижских косметологов. Но есть пострашней информация, Володя. Женя солгал партии и народу, заявив публично, что «еврейской крови нет в крови моей». Комитет и ЦК хотели забросить его в Ливан к находившимся в блокаде арафатовцам для поддержки их боевого духа и страсти мщения. И вдруг приходит телеграмма от самого Арафата. Он раскопал где-то подшивку еврейских журналов за 1910 год то ли «Еврейская новизна», то ли «Старина». На обложке одного из них – фото группы пейсатых цадиков перед зданием новой синагоги. Где, ты думаешь, открывали они синагогу? В сибирском поселочке Зима. Это же место рождения Женечки. Дело не в этом… Дело в том, что у всех пейсатых была фамилия Евтушенко… Значит, какая в нашем торговце талантом течет кровь?…

Арафат сообщил, что не ручается за своих архаровцев и за жизнь подпольного еврея Евгения Александровича. Хотя сам Женечка так, конечно, изолгался, что мечтает (мы имеем такие сведения) о какой-либо романтической смерти. Однако он не заслужил ее в отличие от Маяковского.

Я подумал в тот момент, что начинается у нас духовное сближение и единство взглядов на роль писателя в современном мире. Но Владлена завела разговор о Гарсия Маркесе, Нобелевском лауреате. Маркес, говорит, тоже раздвоен. Отходит от соцреализма, но приближается к просоветским настроениям и антиимпериализму. Троцкизмом он переболеет и придет к ленинизму.

Тут я взъерился. Как же, отвечаю, Маркес твой не сечет, что ленинизм бросит его милую Колумбию в нищету и бесправие? Ведь нынешние времена покажутся колумбийцам социальным раем. Ведь волосы они начнут дергать от ярости изо всех труднодоступных мест, как вологодские крестьяне и питерские рабочие, что отдавали по глупости власть жадным и бесхозяйственным гориллам.

Трудно сдержаться было в постели, рядом с первой, повторяю, в жизни женщиной, оказавшейся вопреки моим надеждам вовсе не девушкой. Ну, я и высказал все наболевшее на душе и уме в порядке духовной близости. Все высказал.

Владлена закономерно согласилась со мной в том, что Маркес демонстрирует нам болезнь сознания, когда пишет о симпатиях к социализму, ввергающему народы в социальный хаос, а мир в самоубийственную гонку вооружений. Мы согласились с трагикомичностью и жалкостью такой роли талантливого писателя в современном мире.

Затем я пошел опрометчиво на окончательное сближение с Владленой, продемонстрировав хорошее знание современной засекреченной сексологической литературы, чем произвел на коварное существо огромное впечатление.

Я предложил после записи в ЗАГСе устроить совместную командировку в Париж, как центр внутриэмигрантской вражды для интенсификации последней и массированного разрушения нервных систем лидеров враждующих сторон. Проект мой, говорю, непременно понравится Юрию Владимировичу, потому что момент я выбрал весьма подходящий для его планов. В эмигрантской среде есть бывшие коммунисты, настроенные по-прежнему романтично и продолжающие сознательно и подсознательно вылизывать задние и передние промежности всепобеждающему учению, давшему им под зад коленом. Люди эти считают Израиль, например, цитаделью нового фашизма, а США – всемирной сатаной. Надо поддержать их и, возможно, намекнуть, что есть у них шанс заслужить прощение доброй службой. В конце последнего решительного боя будут признаны они бойцами невидимого фронта, ковавшими победу в тяжкой и позорной личине отщепенцев и предателей марксистской религии. Воздадут им должное, как воздали Зорге и другим героям.