Книга последних слов

Вот вы бы сами зашли в барак к уголовницам, куда женский надзор без пайка и молока за вредность заходить боится. Зайдите, на праздник особенно. Там ведь и артистки за спекуляцию, и фарцовщицы московские, и проститутки со всех концов страны. Танцуют, как во французском фильме. Ноги перед носом твоим задирают и поют «кукарачу» на мотив нашего государственного гимна… Тут надо волю иметь и в ответ на предложение потанцевать и, говоря в рифму, хоть в щечку поцеловать могучий служебный кулак показать. Свет надо выключить. Изметелить надо и в карцер посадить…

Нервы до того дошли, что спим мы с Савельевой, а я во сне кричу:

– Кудейкина, одеть трусы и лифчик! Трое суток карцера… Фридман, ноги у тебя красивые, а душа гнилая. Прекратить лейсбийское сношение!

«Кукарачу» пел во сне неоднократно. Но главное дело было в отсутствии у нас детей, несмотря на усиленное питание ворованными со склада продуктами дефицита. Скрывать не хочу. Тем более Савельева пошла в район на повышение.

Сидим мы однажды вечером, телик смотрим. Передачи скучные до мути под ложечкой. Неужели для надзорсостава нельзя через спутник каждый день показывать хотя бы «Вокруг света»?… Приходится слушать «Голос Америки».

Вот и выслушала Савельева, что в Америке уже целые ясли детей рождены в пустой посуде, точнее, в пробирке.

– Подавай, – говорит, – заявление в область. Деньги у нас есть. Девать некуда. Ревизия прошла. Ничего за взятку не нашла, в рифму говоря. Пусть нас в Америку пустят в туристическую по разрядке международного положения. Дура дурой, а слова знала красивые. Тем и привлекла некогда.

Я отвечаю, что за такую просьбу – поехать в Америку детей в пробирке рожать – и меня, и ее в психушку заткнут как диссидентов закоренелых, из партии погонят, из склада пошарят – как жить будем?

Но эта упрямая корова уперлась в стойло и мычит:

– Хочу в Америку… Хочу в Америку…

Пришлось применить бокс и самбо, так как в ход с ее стороны пошли бронзовые карнизы и копилка в виде головы Карла Маркса – отнятое у антисоветчиц провокационное рукоделие. Ну, когда Маркс разлетелся в черепки, я не выдержал и отправил Савельеву в технический нокаут типа Мохаммеда Али. До утра притихла. Боялись сотрясения мозга, но все же встала. Пошла продукты выдавать.

У меня же был отгул. Я читал книгу Леонида Ильича, где сказано, что партии врать не надо, даже если за правду тебя ожидает смертная казнь с последующей реабилитацией.

Я выпил спирта стакан. Заел красной икрой. Принял решение открыть душу Тихонову. Кому еще на Севере откроешь душу? В деревне пацаном исповедоваться бабка к попу водила, а тут один Тихонов сидит в кабинете и антисоветчицам мозги промывает с предложениями вступить с ним в половую связь.

Я ему рассказал про наше бесплодие и что Савельева подбивала меня поехать в Америку рожать детей вдали от родины в пустой пробирке.

– Самолет не подбивала случайно захватывать с оружием отряда?

– Чего не было, – говорю, – того не было, наговаривать на жену лишнее коммунисту не положено. За правду, – заявляю в рифму, – нас, коммунистов, немало в истории уничтожено.

Целый час меня Тихонов мучил. Пришлось сказать, что «голоса» от скуки и неимения детей слушаем, ума-разума набираемся, в смысле вокруг света. Но на удочку пропаганды – ни-ни.

Проходит неделя. Савельева больше в Америку не просится. Вечерами череп Карла Маркса из черепков склеивает. Я говорю однажды:

– Что же ты лицо его бессмертное перекособочила?

– Неважно, – говорит, – его все равно ни с кем не спутаешь. Все члены политбюро – безбородые.

Посмеялся я такому ее юмору, а она продолжает:

– Вот нос сейчас на место вделаю и признаюсь тебе во всем. Ты партии признаешься, а я тебе откроюсь.

Чую недоброе. Жду, решая, какой силовой прием применить после признания.

Оказывается, дело было такого рода. Приходит к ней на склад Тихонов после беседы со мною. Приходит и говорит, что рассказал я ему про пустые пробирки и желание купить путевку в Америку на наворованные в складу деньги от продуктов.

– Хорошее это, – говорит, – желание – иметь детей любым способом. Я, – говорит, – снесся с Москвой, и мне дадено указание разобраться своими силами на месте без выезда за границу. Вы оба – невыездные по службе в частях МВД и знакомству с секретами режима. Так что, Савельева, если у тебя с мужем нет детей, то партия вам в моем лице окажет необходимую помощь… Прямо сейчас и не отходя от кассы…

Ну, моя дура тамбовская развесила свои северные уши и повела его в отдел крупы и муки…

– Сегодня, – говорит, – Савельев, ты в ночь идешь, а Тихонов к нам заявится. Скрывать ничего не хочу, потому что мы в ЗАГСе были и, в рифму говоря, шампанское пили… Говорить правду клялись перед гербом.

Савельев долго думать не привык. Значит, ты, Тихонов, партийные тайны выдаешь нашим проходимкам и ревнивым кошкам?… Хорошо.