Книга потерянных вещей

— Это стрелок, летчик. Раньше я никогда его не видел. Он был немцем.

— Теперь он мертвец.

Лесник снова потрогал дерево, словно надеялся отыскать следы прохода.

— Да, прохода здесь больше нет. Ты правильно сделал, пытаясь пометить дерево, пусть даже таким грубым способом.

Из-под куртки Лесник извлек небольшой моток грубого шпагата. Отмотав нужную длину, перевязал ствол. Потом достал из маленького кожаного мешочка какое-то серое клейкое вещество и обмазал им шпагат. Пахло не слишком приятно.

— Это отпугнет животных и птиц, чтобы они не сгрызли веревку, — объяснил Лесник. Он подобрал свой топор. — Завтра мы решим, что с тобой делать, а пока нужно отвести тебя в безопасное место.

Дэвид не шевельнулся. Он еще чувствовал запах крови и разложения, а теперь увидел топор так близко, что разглядел на нем красные пятна. Такие же красные пятна были и на одежде мужчины.

— Прошу прощения, — как бы невзначай заметил он, — но если вы заботитесь о лесе, зачем вам топор?

Лесник с насмешливым удивлением взглянул на Дэвида, словно понял, что мальчик старается скрыть беспокойство, и все же был впечатлен его хитростью.

— Топор не для леса, — сказал Лесник. — Он для тех, кто обитает в лесу.

Он вскинул голову и принюхался. Потом махнул топором в сторону обезглавленного трупа:

— Ты чувствуешь его запах?

Дэвид кивнул:

— И я видел его. А вы?

— Я тоже.

— Он похож на человека, но не человек.

— Нет, — сказал Лесник. — Это не человек. Мы поговорим о нем позже. Меня тебе нечего бояться, но есть тут другие существа, которых нам обоим следует опасаться. Пойдем-ка. Их время близится, а жар и запах горящей плоти привлечет их сюда.

Дэвид сознавал, что выбора у него нет, и потому пошел за Лесником. Он замерз, у него промокли тапки, так что Лесник дал ему куртку и посадил Дэвида на спину. Уже давным-давно никто не носил Дэвида на спине. Для отца он стал чересчур тяжел, но Лесник как будто вовсе не тяготился таким грузом. Они шли и шли через лес, и деревьям не видно было конца. Дэвид пытался глядеть по сторонам, но Лесник шагал так быстро, что оставалось лишь покрепче держаться у него на спине. Тучи рассеялись, показалась луна. Она была ярко-красной, словно огромная дыра в ночи. Лесник ускорил шаг.

— Нам надо торопиться, — сказал он. — Скоро они будут здесь.

Не успел он это произнести эти слова, как с севера донесся оглушительный вой, и Лесник пустился бежать.

VIII О ВОЛКАХ И О ТЕХ, КТО ХУЖЕ ВОЛКОВ

Проносящийся мимо лес расплывался серыми, коричневыми и бледно-зелеными пятнами. Колючки цеплялись за куртку Лесника и пижамные штаны Дэвида, которому не раз пришлось уклоняться от высоких кустов, норовящих ткнуть ветками прямо в лицо. Вой прекратился, но Лесник ни на мгновение не замедлил шаг. Он не говорил ни слова, так что молчал и Дэвид. Ему было страшно. Один раз он попробовал оглянуться, но чуть не потерял равновесие, и попыток больше не повторял.

Они все еще были в чаще леса, когда Лесник вдруг застыл на месте и прислушался. Дэвид хотел спросить его, что случилось, но передумал и постарался понять, почему они внезапно остановились. Он почувствовал покалывание в затылке, его волосы встали дыбом — несомненно, за ними кто-то наблюдал. Затем справа послышался едва различимый шорох листьев, а слева — хруст веток. Их кто-то преследовал, хотя и старался приблизиться к ним как можно более скрытно.

— Держись крепче, — сказал Лесник. — Мы почти пришли.

Он рванулся вправо, с ровной земли прямо в гущу папоротника, и Дэвид тут же услышал, как зашумел за ними лес, и погоня возобновилась уже в открытую. Он порезал руку, кровь из раны капала на землю, а пижама порвалась от колена до лодыжки. Он потерял тапок, и ночной воздух жалил голую ступню. Пальцы болели от холода и напряжения, но Дэвид не ослаблял хватки. Они продрались сквозь очередные заросли и оказались на неровной тропе, вьющейся по склону по направлению к какому-то саду. Дэвид оглянулся и увидел две бледные сферы, мерцавшие в лунном свете, и мелькнувший клок густого меха.

— Не оглядывайся, — сказал Лесник. — Все, что угодно, только не оглядывайся.

Дэвид стал смотреть перед собой. Он был перепуган и очень жалел, что отправился сюда на зов мамы. Под курткой незнакомца он оставался просто мальчиком в пижаме, одном тапке и старом синем халате, и единственным подходящим для него местом была его собственная спальня.