Книга правды

Полиция задерживает двенадцать тысяч антивоенных демонстрантов в Вашингтоне. Пацифист-герилеро Дэниэл Элисберг публикует в «Нью-Йорк Таймс» и «Вашингтон Пост» «Материалы Пентагона» — подборку информации по операциям Министерства Обороны во Вьетнаме. За ним установлена круглосуточная слежка» записывается каждый его разговор. Закрыто радио «Underground» в Пасадене. Уволено восемь его сотрудников. Певец и поэт Роки Эриксон сидит в психушке за употребление ЛСД и общение с духами. Музыканты МС5 тоже сидят. Писатель Кен Кизи вышел и отправился в добровольную ссылку на ферму брата. Тимоти Лири после побега из тюрьмы переправляют в Алжир, где он что-то необдуманно брякает об ЛСД-изации Африки для укрепления антиимпериалистической солидарности, и тут же высылается из страны. Растет раковая опухоль Уотергейта. Молодежь терроризируют законом Харрисона о Наркотиках.

Американская Мечта давно уже была кошмаром, но никто еще не осмеливался заявить об этом во всеуслышание. Поэтому для одного очень серьезного Доктора Журналистики единственным разумным выходом было поставить все с ног на голову, выйти за пределы клишированного языка, открыто надругаться над американским законодательством и «семейными ценностями» и назвать все это — «ГОНЗО» (сумасшедший, чудной, абсурдный, дурацкий, гоночный, тележный).

Хантер С. Томпсон родился 18 июля 1937 года в Луисвилле, Кентукки. В зависимости от ситуации он говорил, что родился в 1939, поэтому биографы путаются до сих пор. Джералд Тайрелл, его друг детства, вспоминает, что Хантер еще в школе был магнитом, к которому тянулось все местное хулиганье, — никто лучше него не сколачивал бейсбольные команды или организовывал пивные вечеринки по пятницам. Уже тогда он умело манипулировал людьми — со временем эта техника будет доведена им до совершенства. Хантер прекрасно сходился с самыми, с точки зрения общества, «неприкасаемыми» людьми в школе. А позднее, у него появится одно из наиболее поразительных по своей пестроте окружений, почти семейный круг близких друзей — писателей, адвокатов, спортивных промоутеров, музыкантов и политиков. Редкая способность Томпсона выходить сухим из воды вытаскивала его из любой пиковой ситуации. Однажды вечером в Пуэрто-Рико он отправился с приятелем, фотографом Робертом Боуном, на свалку Сан-Хуана стрелять крыс. Их замела полиция, и Боун утверждает, что Хантер прямо-таки запудрил им мозги, но облажался в самый последний момент. «Нас арестовали и доставили в тюрьму. Но Хантер, конечно, со своим невыразимым шармом, тут же скорешился с полицейскими. На самом деле мы успели выбросить пистолет… так что у них были лишь какие-то сомнения… и в конце концов, мы вместе уселись пить кофе. А потом Хантер закинул ноги на стол, откинулся немного назад, и из его кармана посыпались на пол патроны для Магнума.357. Они бросили нас обратно в кутузку и позвонили в посольство».

К тому времени Томпсон уже дважды оказывался за решеткой. Так весной 1956-го его забрали с несколькими приятелями за вандализм, а также обязали заплатить штраф в двести долларов за ущерб, причиненный тюремному имуществу. А летом того же года он попался по обвинению в краже, просидел месяц, посылая друзьям длинные смешные письма, и был отпущен, поскольку вместо отсидки отправился служить в Военно-Воздушных Силах США.

На базе ВВС во Флориде Хантер вел спортивную страничку в местной газете. Вскоре он начал рассылать репортажи о жизни на базе другим таблоидам, однако начальство попыталось положить этому конец. Проигнорировав предупреждение, Томпсон продолжал писать, но теперь уже под псевдонимом «Себастьян Оул» (эти репортажи будут позже включены в книгу «Великая Акула Хант»). Но его все равно раскрыли и, 8 ноября 1957 года будущий автор «Страха и Отвращения» был с позором изгнан с воинской службы. Далее — Нью-Йорк, курсы Колумбийского Университета, неудачная попытка написать первый роман. Получив в конце 59-го от матери из Луисвилла небольшую сумму, Хантер отправляется с приятелем в Южную Америку. Временно он осел в Пуэрто-Рико, где начал писать для журнальчика «Эль Спортиво*, освещавшего спортивную жизнь на Карибах. После того как журнал целиком посвятил себя процветавшему тогда в Пуэрто-Рико боулингу, Томпсон расторг соглашение с ним и двинулся дальше на юг. Он кочует из издания в издание. Короткие заметки для «Бостон Глоуб», репортажи в ныне уже исчезнувший нью-йоркский «Геральд Трибюн*. После того как Хантер разослал предложения в несколько журналов, его взяли на работу южноамериканским корреспондентом журнала «Нэшнл Об-зервер*, первоначально бывшего воскресным приложением к «Уолл Стрит Джорнал*. Согласно биографу Томпсона, Уильяму Маккину, его заметки для «Обзервера» часто помещали на первую страницу, н уже тогда в них угадывались наметки того яростного, отчаянного стиля, к которому он пришел позднее.