Книга предсказанных судеб

– Здесь более тысячи ячеек для тысячи голубей. В прежние времена их количество строго регламентировалось. Один голубь – один акр имеющейся у феодала земли. Так что ваши предки были очень крупными землевладельцами! – обратился директор к Денису и вдруг неожиданно засвистел и выставил вперед руку, на которую тотчас спикировал один из голубей. – Не бойся, Денни, они очень деликатны.

Денис насыпал себе в ладонь птичьего корма и тоже вытянул руку. Голубь не заставил себя ждать. Смешно наклонив голову, он посмотрел на мальчика и стал клевать.

– Ой, что это… – начал было мальчуган, но в дверях показался мэтр Гренадье.

– Господин мэр на месте. Все ждут только вас!

На ступеньки храма, украшенные букетами и флагами, поднялся сияющий мэр с трехцветной лентой через плечо и, тронув микрофон, открыл церемонию:

– Когда впервые видишь выполненные из мерцающего мрамора скульптуры Родена или Слютера, или погружаешься в многоцветную глубь Шартрского собора, или стоишь перед вечными полотнами Делакруа, Ренуара, Ван Гога, возникает ощущение встречи с чудом. Это ощущение не притупляется с течением времени, мы вновь и вновь бываем одарены благоговейной радостью сопричастности гению. Именно таким драгоценным чудом предстает перед нами часослов графов Помар де Рабюсси… – сверкнув очками, господин мэр заглянул в бумажку с текстом, – …наслаждение, созерцание которого не может стать привычным или наскучить…

«А вот длинные речи без учета погодных условий очень даже могут», – подумала про себя замерзшая Ольга, с тревогой поглядывая на сына.

Наконец прозвучали слова благодарности, аплодисменты и заиграла музыка. Собравшиеся устремились во внутренний двор, соединявшийся с сакристией[59], специальным, строго охраняемым помещением, где и нынче хранились самые драгоценные экспонаты. Именно там предполагалось разместить часослов. При свете прожекторов фолиант внесли в зал. Денис с необычайно серьезным видом позировал перед камерами. А Ольга, погладив напоследок тисненый переплет книги, бережно установила ее в витрину…

Все прошло замечательно. Вечером Ольга пригласила на ужин мэтра Гренадье с супругой и внучкой. Девочка была ровесницей Дениса, так что скучать за взрослым столом им не пришлось. Дети играли в саду. С лужайки доносился их смех. Неожиданно прервав игру, они подбежали к Ольге, и Денис протянул ей маленький, скрученный в трубочку клочок бумаги.

– Ма! Что здесь написано? – запыхавшись от бега, выпалил он.

– Откуда у тебя это? – удивилась Ольга, на ладонь ей легла даже не бумага, а крошечный пергаментный свиток.

– Почтовый голубь дал, когда я его кормил, – отрапортовал мальчуган.

– Как это странно. – Развернув свиток и прочтя короткий текст, Ольга удивилась еще больше, в нем было известное изречение, которое она помнила еще со времен институтского курса латыни: «Omnia vanitas. Semper idem. Все, что уже было, то и будет, что делалось, то и будет делаться, нет ничего нового под солнцем…»

38. Рано или поздно, да сбудется

Бургундия, графство Помар, 1499 г.

– …бывает нечто, о чем говорят: «Смотри, вот это новое», но это было уже в веках, бывших прежде нас… Суета сует и все суета», – произнесла графиня Элинор, поправляя складки платья. – Как часто брат Микеле повторял эти слова! Но лишь спустя годы мне открылся глубокий смысл, заключенный в них.

Слушатели ее молчали.

Дверь отворилась, вошел Бернар и с поклоном положил на стол тяжелую книгу:

– Где же ты его нашел? – спросила обрадованная графиня.

– В сакристии.