Книга Предтеч

-И это неудивительно, - проговорил врач, - поскольку человек становится особым и отдельным только тогда, когда жизнь наложит на него свою особую печать. Потому новорожденный - только часть своих родителей, и свойства его таковы, каковы их крепость и совершенство. Это не мои слова, так сказано в шестой главе десятого тома "Ста книг"... Но сейчас ребенок столь подавлен родами, что о истинных его свойствах можно будет судить только через семь недель, поскольку семь семерок - число дважды святое.

Наконец наступил знаменательный день: надлежало в строгом соответствии с древним ритуалом провести опознание нового Воплощения Учителя. Тунг не считал себя ровней товарищам, а только их слугой и защитником; врача все чаще охватывало равнодушие к исходу поисков, поскольку это было не его подвигом и он всю свою жизнь служил людям по-другому, леча и утешая страждущих и обучая этому делу немногих, но хорошо подобранных учеников. Аскет давно все понял и со свойственной ему бесповоротностью решил. Но он знал также и могучую силу традиций: если давным-давно ставший формальным ритуал будет выполнен по всем правилам, то сила его воздействия на умы поистине станет равной чуду. Не умы простонародья, но - умы самих хранителей веры, потому что таким людям особенно важно, чтобы все соответствовало Установленному. То есть они бы, конечно, подчинились воле Владыки и могучего Одонга, как подчинялись, ядовито сплетничая и тая коварные усмешки, в подобных случаях прежде... И кислота скепсиса сопутствовала бы молодому владыке вплоть до нового воплощения, исподволь разъедая его лучшие начинания!

Слепой, облачившись в специально запасенный для такого случая ритуальный костюм, читал необыкновенно низким и протяжным, рычащим голосом, нараспев, расположенные в строгой последовательности девяносто девять Золотых Печатей. Когда он зачитывал очередную, кто-то из присутствующих отзывался уставной формулой Подтверждения:

-Это воистину так, о хранитель Завета!

И все, поочередно глянув, молча кивали головой. Врач слушал. Основная часть признаков, все вместе и каждый по отдельности, свидетельствовали редкостное здоровье и крепость. Часть была непонятна совершенно, - видимо, некогда вполне понятные, формулы были искажены при многократном копировании и их следовало только поразумнее толковать. Наконец, часть пунктов представляла собой тайну, и он, великий знаток человеческого тела всем своим необозримым опытом и природным чутьем прозревал это. Церемония продлилась достаточно долго, чтобы голодное Воплощение завопило, но дело довели до конца, почти с испугом убедившись, что все, даже самые темные пункты договора с Небом соблюдены. Это было невозможно, и все-таки являлось фактом: перед ними корчилось, голося и раззевая беззубый голодный рот, живое воплощение Учителя. Потрясенный певец поднял младенца и своими чуткими пальцами нащупал на лобике его возвышение, находившееся между бровями и чуть выше их:

-Третий глаз, - в полнейшем смятении проговорил он, - всевидящее Око, неизгладимая печать Неба.

-На колени! - Страшным голосом прокричал аскет, и шестеро мужчин, относя сюда и отца, замерли, стоя на коленях с опущенными головами. Не будем судить по себе, потому что в те времена в тех местах для семьи пределом счастья было, когда в доме обнаруживали нового Владыку. Но в дополнение к этому аскет поклялся родителям ребенка, что мальчик будет родителей знать, чтить и помнить, а они смогут время от времени его видеть. Примечательно, что до этого случая никто не слышал, чтобы аскет клялся.

После этого компания отправилась в путь, и двигалась так быстро, как только могла, бережно неся с собой свою драгоценнейшую ношу. Тут мы опустим все перипетии их нелегкого путешествия, главное же - через две недели, похудевшие и страшно усталые, они достигли обители и были встречены со всей торжественностью. Младенец был жив, вполне здоров, набрал вес на неподходящей, казалось бы, пище, был голоден, но не то, чтобы слишком, и, когда Одонг взял его на руки, он исправно таращил глаза и сосал кулак. Похоже, что тяготы горной дороги лучше всех перенес именно он.