Книга Природной Веры

Таковым представляется круг нравственных идей, ушедших в народное подсознание при надломе и воспрянувших ныне вновь.

Важнейшей проблемой язычества является, что оно, являясь жизненно необходимой людям ценностью, оказывается оппозиционным государству, без деятельности которого, народ так же не выживет и не сохранит свою землю.

В ответе на этот вопрос мы вновь должны вспомнить о принципах дарна. Как в сознании народа возможно равновесное совмещение ведической и матрической религий, так возможно и языческому народу жить в государстве. При этом институт языческой религии от государства должен быть отделен, а языческая религия может поддерживать или не поддерживать инициативы государства. В государстве как бы есть оппозиционная, но доброжелательная к нему духовная сила.

Конечно, такую силу может терпеть только здоровое государство. Мы бесконечно далеки от такой ситуации, но мы обязаны указывать на ее возможность.

7. Наше язычество сохранилось во фрагментарном виде. Виновные известны, и преступление не может быть замолено или прощено. Говоря их языком — это смертный грех. Такой же смертный грех как и потворство Орде в течение сотен лет.

Попы знают об этом грехе. Поэтому ни в одной своей книге по сектоведению они ничего не пишут про нас, зато пишут о т. н. неоязычниках: асторлогах, оккультистах, современных колдунах, о языческих политических экстремистах, смешивают язычников и сатанистов.

Это сознательная политика. Церковь молчит о нас потому, что у нее нет аргументов против природной веры. У нее есть только библейское требование уничтожать нас. А поскольку нынче Библия не является для общества аргументом, то их страх нам совершенно понятен. По своей священной книге попы обязаны делать то, что нынче считается в обществе преступлением. А до этого, всю историческую жизнь церкви, попы творили преступное зло не опасаясь никаких наказаний.

Это историческое зло сегодня осознано, но попов никто не будут казнить. Природа кончит их сама. Еще долго будут они задыхаться от злобы, видя свою непотребность и ничтожество. Будут обогащаться, не стесняясь самых грязных махинаций. Будут богатеть от банковских операций, будут торговать водкой, табаком, иметь игорные заведения, создадут отряды громил, будут предаваться всем человеческим порокам. Снова предадут Русь. Будут и дальше лгать на веру языческую. Но чем дольше — тем подлее и нелепее будут их деяния. И воистину будет стоять вопль и скрежет зубовный, ибо будет им то, что задумали для нас. И явно будет посрамление изуверов, что тысячу лет глумились над нашим духом. Русь спокойно отвернется от них.

8. В утрате многих древних начал трагедия нашего народа, нашей культуры. Но, нет ли в этом и некоторого преимущества? Преимущества такого типа, когда старая суть и образы становятся непреодолимой преградой развития, и явление нового духа не получает возможности созревания? Того нужного нам созревания, при котором древнее язычество обращается современной природной верой.

Преимущество есть, если есть силы к новому строительству. Утраченные многодневные и трудноисполнимые ритуалы явились бы сковывающим началом для нас сегодня. Система таких ритуалов зафиксирована и сохранена в свадебных обрядах Севера. Они безусловно красивы, когда даются со своей эстетической стороны. Но, они содержат и огромное защитительное напряжение, когда мы вникаем в их суть.

Надо признать, что это напряжение утомляет и сковывает. Если бы мы помнили такие обряды и ритуалы по случаю всех моментов бытия, то не выступила бы вперед вместо красоты тяжесть, утомленность и замкнутость? Вспомним, что у наших еще более дальних предков тот же свадебный обряд состоял лишь в том, что они вдвоем, на одном коне, объезжали священное озеро, и становились при этом мужем и женой. Их при этом боги венчали. Древность могла быть и проще и мудрее своих последующих отражений.

Исторический опыт говорит, что не всегда языческая вера была светлой и радостной. Эпохи угнетения народа приводили не к радостным, а к жестоким, порой страшным формам язычества. Это случалось, когда народ отчаивался, и вынужден был нести дары богам мрака, дабы откупиться от их.

Есть много свидетельств о том, как балтийские славяне приносили в жертву рыцарей и миссионеров, пришедших с огнем и мечем на их землю. Эти рыцари были достойны смерти, но едва ли были достойной жертвой богам. Когда на Руси уничтожали языческие святыни, то "быть нечестивым печаль велика", как пишет летопись. Было от чего ожесточиться и обратиться к божествам мести и разрушения.

Эта эпоха кончалась, но язычество хранит о ней память. В силу этого оно оказывается хранителем опыта общения с силами зла, продолжающими угнетение и страх. Этот страх может отравлять последующую жизнь, и его надо победить не только внутри себя, но и внутри своей веры. Примеры такого страха очень наглядны в сегодняшнем чувашском и марийском язычестве — в обрядах поклонения киреметям.