Книга Призраков

– У нас не было коров, но мы начали приручать оленей. Мы ловили оленят и приносили их нашим детям, чтобы они становились домашними. А когда они выросли, мы поняли, что можем доить их и сохранять молоко в шкурах. Но это придавало ему гадкий привкус, и если нам хотелось свежего молока, мы пристраивались под оленихой и выдаивали молоко прямо себе в рот. Это было очень неудобно. На лошадей мы охотились. Нам и в голову не приходило, чтобы приручить их, одомашнить и приучить ходить под седлом. Ничего подобного. Какая несправедливость, что у вас есть все, а у нас не было ничего, ничего, ничего! Почему у вас есть все, а у нас не было ничего?

– Потому что мы живем в двадцатом веке. За тысячу лет сменяется тридцать три поколения. То есть, вас и меня разделяет приблизительно двести шестьдесят четыре – двести семьдесят поколений. Каждое поколение открывало что-то, что двигало нас вперед в плане развития цивилизации. Следующее поколение использовало эти открытия, чтобы совершать новые, и так, постепенно, мы двигались вперед в своем развитии. Человек, в отличие от диких зверей, не застыл в своем первобытном состоянии, он постоянно менялся.

– Это правда, – согласился он. – Например, я изобрел масло, которое не было известно моим предкам.

– Неужели?

– Это было так, – сказал он, и я увидел, как свет над костями начал пульсировать. Полагаю, это было признаком самодовольства. – Одна из моих жен едва не позволила огню угаснуть. Я был очень зол на нее, схватил одну из шкур с молоком и бил ее по голове до тех пор, пока она не упала без чувств. Другие жены были очень довольны, и хлопали в ладоши в знак одобрения. Когда я остыл и захотел молока, то обнаружил, что оно превратилось в простоквашу и масло. Я не знал, что это такое, и заставил одну из своих жен попробовать получившееся на вкус, и только после того, как она сказала, что это вкусно, попробовал сам. Так мной было изобретено сливочное масло. За четыре сотни лет, прошедших с той поры, масло так и изготавливалось – шкурой с молоком били женщину по голове до тех пор, пока она не теряла сознание. Но в конце концов, женщины обнаружили, что взбивание шкуры с молоком дает тот же результат, поэтому от первого способа отказались, за исключением некоторых, оставшихся верным старым традициям.

– Сегодня, – сказал я, – вам бы не разрешили бить вашу жену по голове шкурой с молоком.

– Это еще почему?

– Потому что это дикость. Вас посадили бы в тюрьму.

– С какой стати? Это ведь моя жена.

– Это не имеет значения. Закон защищает всех женщин от жестокого обращения.

– Какой позор! Запрещать делать то, что вам нравится, с вашей собственной женой!

– Этот запрет разумен. Кстати, вы сказали, что обошлись так с одной из своих жен. Сколько же у вас их было?

– Максимум – семнадцать.

– Сегодня мужчине разрешено иметь только одну жену.

– Что? Одну? На все время?

– Да, – подтвердил я.

– Вы хотите сказать, если у вас старая и уродливая жена, или у нее скверный характер, то вы можете ее убить и взять другую, молодую, красивую, покладистую?

– Нет, убить ее нельзя.

– А если она ругается?

– С ней следует помириться.

– Хм! – некоторое время H. P. Молчал, погруженный в свои мысли. После чего спросил: – Есть одна вещь, которую я не понимаю. Там, наверху, в таверне, мужчины ругаются, когда пьяны, но никогда не убивают друг друга. Почему?

– Потому что если один человек убьет другого, то здесь, во Франции, его обезглавят на специальной машине. А в Англии он был бы повешен за шею и оставался в таком состоянии до тех пор, пока не умрет.

– А чем же вы развлекаетесь?

– Мы охотимся на лис.

– Лиса – плохая еда. Я ее не перевариваю. Если я убивал лису, то отдавал мясо своим женам, в то время как сам ел мясо мамонта. Но охота для нас – это не развлечение.

– В наше время – это развлечение.

– Дело есть дело, а развлечение – развлечение, – сказал он. – Охота была нашим делом, а для развлечения мы дрались и убивали друг друга.

– В наше время это не принято.

– Но в таком случае, – спросил он, – если у кого-то есть красивое кольцо в носу или красивая жена, а вы хотите забрать себе то и другое, то, конечно, вам разрешается убить его и стать обладателем того, чего вы страстно желаете?

– Ни в коем случае. Давайте сменим тему, – сказал я. – Вы совершенно лишены одежды. У вас нет даже фигового листа.

– А зачем он мне нужен? Разве мне станет теплее, если я нацеплю фиговый лист?

– Конечно же, нет, но из благопристойности…

– Чего? Я не понимаю…

В его арсенале таких понятий явно не было, поскольку свечение никак не отреагировало.

– Вы никогда не носите одежду? – осведомился я.

– Почему же? Когда было холодно, мы надевали на себя шкуры убитых зверей. Но в жаркую пору, зачем нам одежда? Кроме того, мы носили ее только вне жилищ. Когда мы входили в наши жилища, мы всегда снимали ее. Внутри было слишком жарко, чтобы ее носить.

– Как, вы ходили в ваших жилищах голыми? Вы и ваши жены?

– Ну да. Почему нет? В жилище всегда пылал огонь, и было очень тепло.