Книга птиц Восточной Африки

Мистер Малик взял бинокль, устроился в кресле на веранде и положил перед собой блокнот. В бугенвиллее резвилось семейство птиц-мышей — во всяком случае, мистер Малик полагал, что это семейство и что оно резвится. Нет, точно семейство. Роз Мбиква рассказывала о каком-то исследовании про этих птиц. Они держатся семейными группами, и прошлогодний молодняк помогает родителям кормить и воспитывать новое потомство. Но играют ли они, что тут скажешь? В свое время мистер Малик пристально наблюдал за собственным молодняком и сейчас подумал, что подобная шумная возня совершенно одинакова как у пернатых, так и у человеческих детенышей, но его философские размышления прервал шорох метлы.

— Доброе утро, Бенджамин, — поздоровался мистер Малик, не зная, стоит ли упоминать ботанический сад.

— Доброе утро, сэр, — ответил Бенджамин.

Он тоже не знал, заговаривать или нет о ботаническом саде, но тут его взгляд упал на блокнот. Мистер Малик заметил это.

— Ха-ха, — благодушно хохотнул он. — Хо-хо. Нет, Бенджамин, сегодня никаких хагедашей. — Он приподнял бинокль. — Сегодня вообще птицы — всякие.

По взгляду мальчика было ясно, что эти слова его не убедили.

— Смотри. Вон, видишь? Воробей.

— Да, сэр. Шоморо.

— А там — птица-мышь.

— Да-а, — протянул Бенджамин после секундного замешательства. — Точно, сэр, кузумбуру. Кузумбуру мичиризи.

— И еще одна, видишь?

— Да-да, сэр! Но другая. Кузумбуру кисого-булуу.

— Именно. Нет, постой. Как ты сказал?

— Кузумбуру, сэр. Та птичка. Кузумбуру кисого-булуу.

— Как?

Бенджамин поставил на землю самодельную метлу.

— Вон та маленькая птичка, сэр, — он показал на вторую птицу, которая висела вниз головой на бугенвиллее, присосавшись к фиолетовому цветку, — называется кузумбуру кисого-булуу. А вон та — кузумбуру мичи-ризи.

Мистер Малик поднес к глазам бинокль. Батюшки, да мальчишка прав! Сам-то он думал, что это тоже бурокрылая птица-мышь, а тут, оказывается, длиннохвостая. Вот ведь глазастый.

— Спасибо, Бенджамин. Я и не заметил.

— Пожалуйста, сэр.

Бенджамин взял метлу и продолжил мести двор. Кажется, на сей раз хозяин и правда наблюдает за птицами, только получается это у него так себе.

— Бенджамин.

Мальчик замер. Сейчас мистер Малик заговорит о ботаническом саде. Он поднял глаза на хозяина. Мистер Малик, встав с кресла, протягивал ему открытую книгу.

— Будь добр, подойди на минуточку. Я хочу тебе кое-что показать.

Бенджамин прислонил метлу к стене и подошел. Что это — Библия? Нет, на каждой странице — картинка с птицей и подписи по-английски. Мистер Малик полистал книгу и показал Бенджамину картинку:

— Знаешь вот этих птиц?

Картинки, честно говоря, показались Бенджамину странными — где движение, где писк и щебет? — но на них были изображены четыре разные кузумбуру, которых ему доводилось видеть в родных краях.

— Да, сэр, кузумбуру. — Он ткнул в каждую птицу по очереди. — Кузумбуру мичиризи с белыми щечками. Кузумбуру кисого-булуу с синеньким на загривке. А это — кузумбуру кичва-чупе, никогда их не видел в Найроби, только у нас в деревне, когда сильная засуха.

Мистер Малик пристально на него посмотрел. И открыл другую страницу.

— А это?

Птицы, питающиеся мясом, — не тай мзога, едящие падаль, но тай мсито и кипанга. Бенджамин назвал их по именам.

— А тут?

Священные глянцевые ибисы и белая колпица. Наверху страницы, как живой, махал коричневыми крыльями и кричал трехнотным криком хагедаш. Бенджамин послушно сказал: два кварара с длинными кривыми клювами, а с клювом, похожим на сплющенный борок, — домомвико.

— Отлично, Бенджамин, — во весь рот улыбнулся мистер Малик. — Ты настоящий эксперт.

— Спасибо, сэр.

— Бенджамин, я был бы тебе очень признателен, если б ты и сегодня мне помог. Не с хагедашами, нет, их мы с тобой насчитали достаточно. Но если ты посидишь со мной на веранде и будешь показывать всех птиц, которых знаешь…

За следующие четыре часа мистер Малик, который всегда полагал, что его сад посещают лишь три вида нектарниц, с изумлением узнал от Бенджамина, что видов в действительности пять. А птица, которую он считал самкой Andropadus latirostris, на самом деле бюльбюль Фишера. Бенджамин, ко всему прочему, великолепно различал голоса пернатых. В стайке, пролетевшей через сад в поисках корма, он опознал двух апалисов, одну принию и не менее трех славок (мистер Малик с помощью бинокля уверенно определил только двух из всех этих птиц, однако безоговорочно поверил мальчику). И, хотя уханье сов по ночам было для него привычно, ему и в голову не приходило, что в листве монстеры, обвивающей ворота его дома, гнездится неясыть обыкновенная и что с определенной точки в углу сада хорошо виден характерный решетчатый рисунок ее грудного оперения.

Телефон между тем молчал.

Звонок раздался лишь в пять вечера.