Книга путешествий по Империи

Как это я раньше не догадался! То есть дураку ясно, что за горами все иначе. Оглянешься назад: да, там наша партия, которой уже не видать; желтые, голые, острые камни до самой партии, и ни травинки, разве что редкие, совсем уже выгоревшие клочки между камнями…

А впереди — трава. Зеленая, сочная. Вон она, там внизу. Совсем как у нас дома.

Прыгаю вниз и лечу. Трава все зеленее, ближе. А вот и речка. И лесок подальше. И почему-то там стоит мой дом. Точно, это наш дом. Почему-то мне совсем не удивительно, что мой дом в лесу… Вот выбежал Рекс: его поручили нам на лето. На крыльцо вышла мама. А где же ты? Мне тебя надо видеть. Почему ты не выйдешь на крыльцо?

Я парю над домом. Медленными кругами снижаюсь. Вот уже заметил меня Рекс. Залаял радостно. Все громче, громче…

Сейчас она выйдет, думаю я.

Что-то у меня перестало получаться… Наверно, нельзя было думать о том, как это я летаю. Летаю — и все тут. Очень просто. А как подумал, сразу разучился: куда руки-ноги девать? Так можно и грохнуться. Маму напугаю…

Где ты там застряла?

А Рекс… Ишь разлаялся. Злой… Чего лаешь! Вот погоди, сейчас спущусь…

Да что же это, в самом деле… Падаю. Молчать, Рекс! У-у-ух!

— Вставай, вставай! — сдергивают меня за ногу. — Ну и горазд же ты давить… Да не смотри ты на меня так — не испугаешь. Собирайся поживее. Авария на вышке. Снаряд прихватило. Помочь надо. Все уже на ногах… Вставай…

Это Толя говорит. Так.

Это звезды надо мной. Ночь.

Ну что ж…

НОЧЬ, ДЕНЬ И ЕЩЕ НОЧЬ

Сначала было весело.

— Дай патрубок.

— Убери ногу.

— Ну-ка… Хоп!

— Да не так…

— Убери руку!

— Ключ на двадцать два.

— Взя-а-а…ли!

— Да не туда!

— Р-р-раз!!!

— Еще-о-о… Р-р-раз!!!

Но вот к утру все наладили. Настроили. Приступили.

Трень-бом! Трень-бом!

Раз-два! Раз-два!

Трень-бом! — это мы стучим бабой. Р-р-раз! — приседаем, тянем канат вниз. Баба взмывает вверх. Восемьдесят килограммов в бабе. Баба стукает по хомуту. Снаряд подается вверх. Два! — распрямляемся. Канат ползет вверх. Баба опускается вниз, садится на нижний хомут… Р-раз — трень! Два — бом! Трень-бом!

Раз-два!

Приседаем — разгибаемся.

В голове пульсирует кровь. Сердце стучит во всем теле. Стучит в ушах. Грохочет баба. Кажется, что ритм бабы совпадает с ритмом сердца. И еще лезут в голову какие-то слова, имена, строчки… Влезет одно и звучит в голове до бесконечности, в ритм ударов сердца и бабы.

День-ночь. День-ночь. Раз-два!

Трень-бом!

Мы идем. Мы идем. Бом-трень!

Вверх-вниз!

Разгибаемся — приседаем.

Трень-бом! — никакой уже мочи. Но у них, рядом, есть ли у них мочь? А они тянут.

И я тяну. А в голову заползают какие-то глупости…

Трень-бом!

Мы идем… Вверх-вниз!

«По Африке» — не влезает в ритм.

При чем тут Африка?

Раз-два! Раз-два!

Впрочем, хорошо, что эти глупости заползают. Отвлекают от того, что трудно.

День-ночь.

«Ночь, день и еще ночь… Вернулся муж. Любовника спрятали в шкаф. А муж провел с женой ночь, день и еще ночь…» — это из анекдота.

Нет, это уже невозможно. Как они еще могут! Когда надо тянуть вниз, я извиваюсь, как червяк! А разгибаюсь даже слишком поспешно.

Трень-бом! Раз-два! Разгонись — согнись! Вниз-вверх…

…У меня ведь болело горло. Точно болело. Поэтому мне и трудно. Надо объяснить и уйти…

Раз-два! Трень-бом!

День-ночь. День-ночь и еще день.

Сколько можно! Хватит уже.

— Хватит, ребята, передохнем, — говорит старший мастер.

Передохнем… Передохнем — это да. Мы отваливаемся от каната, как насосавшиеся пиявки. Отваливаемся и лежим. Никак не распрямить ладони. Только через пять минут кто-то из нас соображает, что можно закурить. Закуриваем.

Боже, как хорошо! Солнышко над нами. Припекает. Высыхает пот, натягивается кожа на лбу и скулах. Ветерком потянуло. Дымком. Сколько можно — так пролежать? Без конца. Зачем это надо — двигаться? Кто это выдумал?.. Человек создан для лежания. Так хорошо… Все гудит, ноет, переливается внутри. И, как в детстве, кто-то говорит за меня, какой-то Сережа…

— Толик, а Толик… — говорит Сережа.

— М-м-м…

— Совсем я заболел вроде. Вечером еще горло болело. А теперь совсем не могу. Сердце, слабость…

— Конечно, Сережа… Чего ж тебе тут мучиться. Раз болен. Ведь это сверх смены. Чего тебе мучиться. Раз слабость… Конечно, Сережа, иди домой. Чего уж мучиться.

— Да, пожалуй, — говорит Сережа, — а то очень уж горло болит.

— Иди, иди, Сережа… Только старшому скажи.

Но я почему-то не подхожу к старшому и не говорю, что болен. Все собираюсь — и не иду.

Так сладко… Так расслабиться- это еще надо суметь. Вот так бы и лежать…

— А ну, ребятки, хватит, отдохнули. Передохнули и еще наддадим. Уже целый сантиметр выполз. Если мы еще так наддадим — еще выползет.

В эту минуту я ненавижу мастера… Ну и морда! Трень-бом! Трень-бом!