Книга путешествия. Выпуск 3. Земли Закавказья и сопредельных областей Малой Азии и Ирана

После смещения везира по имени Джаван Капуджибаши великим везиром стал Салих-паша. Хотя паше и пожаловали должность янычарского аги, но он, не приняв [эту] должность, попросил [назначить его] в Эрзурумский эйялет и добился своей цели. Прибыв в свой эйялет, он творил повсюду должное правосудие и справедливость, сделав всех довольными. Персидские ханы и султаны, мегрельские, абхазские и грузинские беи, не испытывая радости от многочисленности его войска, отправляли к его везирскому порогу послания и посланников с различными подарками. Это был смелый везир, несравненный по величию и импозантности, по могуществу и непреклонности, по тонкости ума и благочестию. Ни у одного везира, кроме как у покойного Байрам-паши, я не видел [таких] изысканных кушаний и сластей, какие готовились у него на кухне. Ни у одного везира не было видано [столь] вкусных блюд, какие были у него за столом. Его расходы были велики. Он обладал удивительной щедростью. Обычно он имел склонность к пурпурным, красным, зеленым почетным одеждам. В народе пашу называли вероломным тираном. Ему приписывали заносчивость, себялюбие, самодовольство. В действительности, так как он был могущественным человеком, он нарушал мир повсюду. Однако паша был не таким, каким его считал народ. В месте своего уединения он занимался фехтованием на саблях с равными себе [по положению и по возрасту] и недимами, будучи босиком и с непокрытой головой. /371/ Но, излагая в падишахском диване свой везирский доклад, он воздавал каждому по его способностям. Ни одну тяжбу он никогда не затягивал, потому что по своим знаниям и совершенству он был [подобен] глубокому морю — морю, в которое стекли и собрались 1060 вопросов шариата по предписаниям религии и фикху: [они] находились у него в памяти. Уладив пустую тяжбу слабого раба, он не принижал противника. Он не старался обрадовать истца лжесвидетельством. Одним словом, в каждом деле он следовал прекрасному полустишию: «Хоть кожу с себя сдери, но не знающим тебя покажи себя». Он был очень отважным, выделялся щедростью. Мне, ничтожному, он пожаловал много коней из-под своего седла со сбруей и коврами. Будучи сердаром на поле битвы, он для воодушевления всех солдат войска, исповедующего единобожие, на поле боя делал подарки. Каждый был готов пожертвовать за него душой и телом, хотел умереть ради него, [ибо сказано]: «Человек — раб благодеяния».

Когда в 1058 (1648) году во время правления великого везира Кара Мурад-паши[463] мятежники Гюрджу Неби, Катырджи-оглу, Лк Якалы-оглу, Чорма-бёлюкбаши с войском численностью 47 000 [человек] вторглись в Анатолию, этот наш господин Дефтердар-заде Мехмед-паша составил авангардный отряд из 3000 смельчаков; завязав сражение, он семь раз нападал на войско Катырджи-оглу и разгромил его. Вслед за тем ушло войско Гюрджу Неби. Полностью изгнав [мятежных беев], он прибыл в присутствие великого везира с богатой добычей, был обласкан, [одарен] золотым челенком и собольей шубой, получил [новый] чин. Его храбрость и неустрашимость, проявленные им [и] в других местах, мы, если будет угодно Аллаху, опишем в своем месте. Да поможет ему Аллах! В то время как этот наш господин Мехмед-паша подтягивал войска в Эрзурумской долине к Ереванскому округу, из Порты пришло известие о кончине Салих-паши. Опечалившись, он повелел во всех ливах эйялета записать в судебных реестрах, что это произошло в день Касыма.

Когда наш господин паша прибыл наконец в Эрзурум, около него остался лишь Сейди Ахмед-паша. Однажды вечером, когда не было никого из посторонних, он пригласил на пиршество многих бывших аг и, разделив [с ними] по хорошему обычаю хлеб-соль, сказал: «Аги! Я хочу, как Абаза-паша, этой зимой поднять мятеж в Эрзуруме и, захватив казну /372/ и должности Анатолии, засесть в этой крепости. Что вы [на это] скажете?» Все аги ответили: «Слушаем и повинуемся!» И вот однажды ночью, имея при себе 200 лестниц с крючьями, все они и вместе с ними 2000 отважных и отчаянных сорвиголов и 200 бёлюкбсшш при полном вооружении изготовились [к атаке]. На рассвете, когда они собирались уже приставить лестницы к [стенам] цитадели, находящиеся в крепости для ее охраны янычары, получив предупреждение, вскричали разом: «Аллах един, един! Во имя Аллаха, сдавайтесь! Бей их!» Осветив со всех четырех сторон факелами ворота и стены, они призвали правоверных к бою. Направив все пушки цитадели на дворец и собрав в цитадели всех янычаров, находившихся в посаде, они не открыли внешних ворот крепости. Все воины паши и находившиеся у него под началом аги остались снаружи, а паша с 2000 человек — в своем дворце. Дабы не усугублять ошибок в своих действиях, в тот момент, когда из крепости уже приготовились обстреливать дворец, из числа эшрафов и аянов пришли посредники и, сказав: «Это недоразумение», преподнесли янычарскому аге и чорбаджи почетные халаты. За 10 кошельков была дарована должная тишина. Так мятеж был погашен.