Книга путешествия. Выпуск 3. Земли Закавказья и сопредельных областей Малой Азии и Ирана

[Гробница] султана веры, хазрата шейха Абдаррахмана Хусамеддина, подобного [птице] Симург, [обитающей на горе] Каф[144]. — /192/ Он является сыном дочери хазрата пира Ильяса и известен в городе под именем Гюмюшлю-заде. Он носил бедную одежду шейха Закарьи Хальвети. Молитвенный коврик от покойного шейха перешел к нему. Рассказывают о множестве его чудес и откровений. Некогда приходили [к нему] три шахзаде Мурада II[145], чтобы облобызать священные руки этого святого; когда два первых шахзаде целовали руки святого, шахзаде Мехмед бросился к его ногам и, целуя ноги, испросил благословение. Шейх же, изрекая благословение, вдруг простер [руку] над Мехмедом и повелел: «Хорошенько служи делу мусульман в Константинополе!» Божьей мудростью через двадцать лет Мехмед-хан завоевал Константинополь. [Доказательства] силы суфийской и дервишской прозорливости этого святого бесчисленны. Один из его псевдонимов — Хусам. Полная света его усыпальница находится в Амасье неподалеку от текке в обители Якуб-паши. Да будет свята его могила!

[Гробница] искусной поэтессы Михримах-хатун[146]. — Она была добродетельной, словно Рабиа Адавиа, женщиной из рода хазрата пира Ильяса. Выучив наизусть семьдесят томов назидательных книг, ома лишила всех улемов способности обсуждать [с ней вопросы] науки и искусства. Так как ее имя было Михримах, то своим псевдонимом она сделала Михри. Ее речь чиста, как вода драгоценного камня. У нее есть прекрасные, написанные силлабическими стихами диваны, произведения, касающиеся фикха и религиозных обязанностей, /193/ вопросов, [важных для] рожениц, стихотворные рисале. Она была выдающейся, оригинальной по мыслям и самой совершенной [поэтессой]. Еще не успев расцвести, она отправилась в райские сады. Похоронена, в текке своего деда пира Ильяса.

Амасийцем является и самый выдающийся среди великих святых, избраннейший среди избранных суфиев — хазрат шейх пир Ильяс. Он был главой ордена дервишей при Йылдырыме Баезид-хане. Он виделся с Тимуром, добирался даже до Ширвана, затем снова возвратился в Амасью. После своей кончины был погребен неподалеку от Амасьи в высоком и благородном текке под названием Зевадийе. Рассказывают о [совершенных] им многочисленных чудесах. Паломничество к его усыпальнице является обязательным для людей. Его обитель, имареты [и] другие благотворительные учреждения основал султан Баезид Мехмед-хан. Сотни беззаветно любящих бога [приходят сюда] босиком и с непокрытой головой. Так как [здесь] много вакфов, то путникам щедро раздают хлеб. Когда мне, ничтожному, посчастливилось поклониться ему, я стал громко, нараспев читать священный Коран [в поминание] его души. На бумаге на стене текке написаны такие бейты:

Властитель! Чти раба: он — в звании высоком,
Ты ему Хызром будь, Ильясом стань — пророком.
Чертог, где он царит, самим возвышен роком:
Всевластью твоему да станет он истоком!

В благоухающей земле Амасьи погребен один из сельджукских султанов — Кылыч Арслан[147]. Паломничество к Фархаду, говорят, [повелось еще] от амаликиюв. Но жители Амасьи утверждают, что он умер, став мусульманином. Колдунья, которая якобы превратилась в Ширин и убила отважного Фархада, похоронена рядом с Фархадом и Ширин. Странно тут вот что: как только колючки терновника, растущего на [могиле] этой колдуньи, касаются двух роз, склонившихся над могилами Фархада и Ширин, то они отдаляются друг от друга. Удивительная тайна: проклятая [колдунья] мешала их свиданию на земле, [мешает и] на том свете! Кроме этих мест паломничества в Амасье еще много [могил] могущественных святых. Однако я видел только то, что описал. По каждой из их душ я читал [суру] «Йасин»[148], прося о помощи их душам, и мы обрели радостное успокоение в груди.

/194/ На третий день нашего пребывания [в Амасье], как только трубы заиграли выступление, все простились с друзьями и знакомыми. В тот день, пройдя по страшным и опасным местам среди гор, называющихся Ченгеллибель, и лесов, мы за 7 часов дошли до стоянки Канлыпынар. Я рассказывал, почему Канлыпынар [так] называется. Здесь [пролегает] дорога и [есть] пастбище и источник, славящийся своей водой. Стреножив всех коней на этом умножающем радость лугу, мы раскинули палатки. Был рамазан[149]. Со всех сторон из селений привезли разную снедь. Целую ночь мы там от души веселились. Выступив утром и пройдя снова 7 часов на север, мы прибыли в деревню Изиль. Это касаба в нахие на территории Амасьи, в ней 300 домов, есть виноградники, сады, такие постройки, как соборная мечеть, квартальная мечеть, караван-сарай, баня, небольшой рынок. Мы расположились здесь на лугу. На следующий день через 8 часов [пути] мы прибыли в касабу Никсар.