Книга шипов и огня

— Вы напоминаете мне одного человека, — объясняю я.

Он улыбается. Годы солдатской жизни исчезают с его лица, и я обнаруживаю, что он даже моложе, чем я думала. У него потрясающие зубы, такие белые, особенно в соседстве с усами, и он так редко их показывает.

— Надеюсь, кого-то, чья компания доставляла вам удовольствие.

Эти слова очень странно звучат из его уст.

— Разумеется, — отвечаю я.

Но я чувствую, как он напрягается и на него внезапно наваливается чувство неловкости.

Жестом он указывает на портрет, висящий рядом с изображением короля Николао. Это женщина с сияющей шелковистой кожей и блестящими черными волосами. На ней кремовое платье, и она мягко касается жемчужного ожерелья. Она напоминает мне сестру своим изяществом и безмятежным спокойствием, которое возвышает красивую женщину до истинной красоты.

— Это королева Розаура, первая супруга короля Алехандро, мать принца Розарио.

Мое сердце падает в пропасть, щеки заливает жар. До этого момента я даже отдаленно не представляла, насколько невозможно для Алехандро полюбить меня.

— Ваше высочество? Вам нехорошо? — спрашивает страж.

Я кладу ладонь на живот.

— Вы слышали это урчание? — Я нервно смеюсь, когда Химена встречается со мной взглядом. Хотела бы я, чтобы она не знала меня так хорошо. — Лорд Гектор, почему бы вам не показать нам кухню?

И предлагаю ему руку. Это трюк, который я подсмотрела у Алодии, она использовала его всякий раз, когда ей нужно было отвлечь собеседника или смутить его.

Он берет мою руку, и мы уходим, но я замечаю, что его самообладание пошатнулось. Это мимолетное впечатление, но меня поражает, как линии его глаз и рта складываются в привычную маску печали.

Главный повар просто счастлив угостить меня медовыми и кокосовыми пирожными. К тому моменту, как мы достигаем монастыря, я чувствую себя несчастной из-за того, как плотно я наелась и как много мы ходим.

Монастырь неуклюже примыкает к северному крылу дворца Алехандро. Сначала мы идем под деревянными балками, вдоль желтых стен из песчаника, украшенных такими же голубыми плиточками, как мой атриум, и вдруг оказываемся окружены низким глинобитным потолком, изогнутыми стенами и глиняными полом. Как будто из Джойи Д'Арена мы ступили в папенькины дворцовые покои, и меня пронзает тоска по дому.

Невысокий пожилой человек с заостренными и подвижными чертами лица, одетый в платье из неокрашенной шерсти, хромает нам навстречу.

— Вы — отец Никандро? — спрашивает Химена, чем весьма меня удивляет.

Он хлопает в ладоши и широко улыбается.

— Леди Химена! Отец Донасин предупредил меня, что вас следует ожидать!

Они обнимаются, а лорд Гектор и я стоим в стороне, незамеченные.

Я закрываю глаза, пока они болтают, и вдыхаю резкий аромат роз и молельных свечей. Я знаю, что мне еще не раз предстоит вернуться в это место, чтобы помолиться или, что вероятнее, побыть в тишине и одиночестве. Божественный камень отзывается теплом на мои мысли.

Отец Никандро прерывается на полуслове и поворачивает голову, чтобы рассмотреть меня.

— Донасин не предупредил меня, — шепчет он. — Химена, ты опекаешь Носителя!

Лорд Гектор делает шаг ближе, чтобы защитить меня, а лицо Химены омрачает тревога. Мое сердце бьется быстрее. Священник почувствовал, что во мне заключен живой Божественный камень, и это сильно расстроило мою нянюшку.

— Ты уверена, что приводить ее сюда было благоразумно? — спрашивает он.

«Я стою прямо здесь! — хочется закричать мне. — Я не малое дитя, о котором можно так говорить, как делали папенька и Алодия».

Химена медлит с ответом. Я вижу, как она на миг задумывается, а потом отвечает, нахмурившись:

— Мы хорошо это обдумали. — Ее голос звучит мягко и не выражает ничего. — В Оровалле всем известно, кто Носитель, и за ним просто следить. Здесь, где лишь немногие следуют пути Господнему, она будет в безопасности.

В безопасности.Это ли было причиной того, что меня выдали замуж так быстро? Потому что Божественный камень подвергает меня опасности? Я вспоминаю дикаря, павшего замертво в джунглях из-за того, что он разглядел, что у меня в пупке. Я смотрю на Химену, и меня успокаивает вид ее седой незаколотой косы.

Определенно она знает много способов убить человека.

Я скорее встаю между Хименой и священником. На сей раз я рада своим большим размерам.

— Отец Никандро, — говорю я, широко улыбаясь. — Меня зовут Элиза, и я очень рада нашей встрече.

Вряд ли меня можно назвать высокой девочкой, но над ним я возвышаюсь на полголовы. Обрадованный, он смотрит на меня снизу вверх.

— Добро пожаловать в монастырь Бризадульче. Самый первый, как тебе известно. Построен спустя всего несколько лет после того, как Бог вынес наших предков из умирающего мира своей Праведной Правой Рукой.

Я киваю.

— Я слышала, у вас хранится старейший экземпляр «Войны прекрасной».

— Истинно так, ему несколько столетий. К сожалению, пергамент не может храниться еще дольше.

Я чувствую на затылке взгляд Химены, но игнорирую ее.

— Я бы с радостью сравнила его со своим экземпляром. Там есть несколько мест, где текст, боюсь, был немного изменен.