Книга (СИ)

— А вы говорили, что в моём присутствии вам спокойно, как в одиночестве! — я мстительно повернулась к нему спиной, не зная, чем занять себя. Наконец, схватила чистый лист и графитовую палочку и принялась рисовать абстрактные линии, окружности и штрихи.

— Крейне-е…

— Ты мне обещал вести себя прилично. А что вытворяешь?

— Ты сама виновата!

— Я?! — такого нахальства я не выдержала, развернулась и уставилась на него, побледневшего больше обычного. Кажется, его лоб был влажным — хотя в комнате было прохладно, на коже Вирата проступил пот, серые глаза потемнели до черноты. Но его болезненный вид нисколько меня не впечатлил. — Да ты совсем берега потерял! Какой бы дряни ты не обнюхался, это ничего не меняет и ничего не оправдывает! Ты предложил меня изнасиловать, а виновата я?!

— Сначала я обнаруживаю вас полуголой и пьяной в мастерской этого выродка Гаррсама! — вызверился Тельман, дёрнулся и выругался. — Потом мой Страж встречается с вами во Дворце тайно, захаживает в вашу спальню, а потом… Где вы были целый день?! Вместе?

— Это что, сцена ревности, что ли?! У тебя от этой дряни мозги отказали окончательно. Если было чему отказывать. Не собираюсь я ничего объяснять.

— Ты моя жена!

— Шутка удалась, мне уже смешно.

Я снова принялась терзать несчастный лист.

Злые интонации в его голосе моментально сменились жалобными.

— Я не буду так, больше вообще не буду, я обещаю… Я так устал, я пришёл к тебе, и обнаружил, что тебя нет с самого утра, что Рема тоже нет, не знаю, почему, но это было просто убийственно невыносимо. Я знаю, что это всё я, но… Я очень устал, я сорвался, это в последний раз! Но сегодня мне нужно ещё, непременно, я принял только половину того, что нужно. Принеси мне, Крейне, пожалуйста, у меня в комнате есть место, где хранится эта золотая мерзость…

— Тебя же нельзя оставлять одного? — я снова повернулась. Только один раз видела наркоманскую ломку, в каком-то поучительном видео для подростков типа «или ЗОЖ, или умрёшь». Надеюсь, муженёк не выдаст чего-нибудь в таком же духе и как минимум не уделает мне кровать.

— Крейне, пожалуйста, мне нужно, мне очень нужно. Честно. Только сегодня. Сейчас. Прямо сейчас…

— Говори, где.

Пока он давился объяснениями через нарастающую дрожь, с трудом сглатывая слюну, я думала. Прикидывала. Вряд ли когда-нибудь мне ещё удастся повернуть обстоятельства в свою пользу так, как сейчас. И никто не знает, что придумает Тельман утром, как и кому прилетит за эту ночь на трезвую его голову.

Времени на раздумья оставалось немного, звать на помощь слуг или Стражей не хотелось. Рем-Таля я уже подставила — дальше некуда.

— Кр-рейне… Пожалуйста. Поторопись. Поторопитесь… Мне правда очень, очень плохо. Крейне, умоляю, мне надо, прямо сейчас…

Кто-то робко поскрёбся в дверь, а я сердито дёрнула себя за прядь волос. Кажется, пора повесить на двери табличку: "Королеву просьба не беспокоить".

Глава 40. Наш мир.

Маленький Тель в коридоре заходился в истерике, кричал каким-то странным визгливым голосом что-то нечленораздельное, говорить он, судя по всему, ещё не умел. Как вообще такие детки учатся говорить? Как он слышит происходящее вокруг?

Вячеслав стоял, склонившись над ним, и выражение беспомощной растерянности на его лице внезапно вывело меня из себя ещё больше, чем даже безумное похищение с литературной подоплёкой.

— Не хочет раздеваться, — горе-похититель уставился на меня поверх очков, на донышке его тёмных глаз плескалось искреннее, я бы даже сказала, исконное мужское недоумение из разряда «стиральная машина регулярно похищает мой второй носок», «этого супа ещё пять минут назад не было в холодильнике, я клянусь!» и «как это, неинтересно смотреть футбол?!».

Я подняла ребёнка и прижала к себе, мокрые сапоги — дождь, что ли, на улице? — колотили меня по животу с неожиданной силой.

— Тшшш, — зашептала я ему в прикрытое шапкой ухо, то, что без слухового аппарата. — Ш-ш-ш, Тель! Пойдём-ка, посмотрим, какие игрушки тебя целый день ждали в комнате. Ждали и ждали, пока Тель вернётся из садика…

Так, с орущим ребёнком на руках мы потихоньку отступали по коридору в сторону тихой и тёмной детской. Постепенно надрывные рыдания становились тише. Вячеслав не стал препятствовать и вмешиваться — спасибо хотя бы за это.

Пусть своих детей у меня и не было, но с маленьким Телем мы как-то однозначно находили общий язык. Он обхватил меня руками за шею и сопел, как-то сердито и одновременно беспомощно, а я ходила с ним, то ли укачивая, то ли просто меряя шагами комнату, и бормоча всё, что приходит в голову: