Книга (СИ)

— Исключительно для праздничных и торжественных мероприятий, которые бывают раз в несколько лет.

— Жаль.

— Почему?

— У меня осталось так мало времени, а я хотела бы её примерить. Просто примерить. Может быть, так бы я почувствовала себя настоящей королевой. Это было бы хорошее воспоминание, почти волшебное.

— Ты же надевала её на свадьбу. И… ты и так королева.

— Номинально. И ненадолго. А свадьба была как будто целую тысячу лет назад. Я уже ничего не помню.

— Ты можешь остаться.

Тельман говорит это спокойно, не глядя на меня, как бы между делом, а я теряюсь. И ничего не отвечаю ему, разглядываю ровные насыпи шоколадного оттенка щебёнки, скрывающей от любопытствующих взглядов жемчужину Криафара. Сама не знаю, рада я этой внезапной перемене, этому подарку — или подачке, с какой стороны посмотреть, — или наоборот зла, безмерно зла на него и на себя заодно.

Потому что остаться хотелось. Очень.

Вернуться было необходимо, но я не помнила, зачем и почему. Толком не могла понять, куда, к кому. Странные провалы в памяти потихоньку восполнялись, затягивались, и всё-таки я чувствовала, что потеряла, упустила из вида нечто самое важное.

Мы проехали в очередной проход, словно протиснувшись сквозь невидимую тонкую, но ощутимую, слегка влажную плёнку, и я забыла о своей амнезии, о Тельмане и его полушутливом, полусерьезном предложении, вообще обо всём на свете. Потому что посреди мёртвого высохшего мира камня и песка пульсировало, дышало, переливалось всеми оттенками зелени, синевы и пурпура самое настоящее чудо.

Охрейн.

* * *

Мне трудно оценить его площадь, вероятно пара десятков квадратных километров, но, возможно, я сильно занижаю количественные показатели. В первый момент чёрные поля, покрытые зеленым, золотым и какими-то перламутровым флёром ранней, только что поднявшейся растительности кажутся мне бескрайними. Бесконечными. Россыпь сельскохозяйственных строений — конюшен, коровников, курятников, если так можно их назвать, потому что ни лошадей, ни коров, ни кур в привычном мне понимании в Криафаре нет — протянулась справа. Где-то вдали я вижу пасущиеся стада мохнатых четырёхрогих лохтанов. Река, единственная сохранившаяся полноводная река Айвуз была с этой точки обзора не видна, но я чувствовала её запах. Пьянящий, головокружительный, свежий запах жизни: воды, жирной плодородной земли, незнакомых животных и иномирных растений, всё это, невообразимо смешавшееся в какое-то хитросплетение ароматов, приятных и не очень, но по сравнению с безжизненным горячим воздухом остальной части Криафара, вечно скрипящем на зубах песком это было восхитительно. Судя по тому, какой невесомой, полупрозрачной казалась проступающая на полях листва, здесь была весна. В Криафаре не было времён года, то есть, ни один день года не отличался кардинально от другого, но в Охрейне имела место и короткая весна, и осень…

— Здесь же не бывает зимы? — почти возбужденно спросила я Тельмана, резко натянув поводья своего камала, отчего он недовольно утробно хрюкнул. — Зима, снег?

— Снег? — Тельман потянулся ко мне, успокаивающе хлопнув моего зверя по холке. — Это что?

— Такое белое, холодное и падает с неба на голову, а в тепле превращается в воду, — я засмеялась. Наверное, тут даже газовый состав воздуха другой, переизбыток кислорода или что-то в этом роде, отсюда такое эйфорическое состояние.

Биологи, геологи, физики и прочие умные люди с Земли пришли бы, вероятно, в эйфорическое состояние просто от самого факта существования подобного природного парадокса.

— Нет, такого у нас нет, ночью в час гнева выпадает иней, такой белый холодный порошок. Но он не падает на голову, просто замерзают микроскопические капли жидкости на поверхностях, — очень серьёзно ответил Тельман, а я опять расхохоталась.

— Это пройдёт, — понимающе добавил он. — Здесь очень… свежо.

— А тебе не весело?! Тут так прекрасно. Почему ты живёшь не здесь? Надо перенести сюда дворец.

— Справедливое и равномерное распределение ресурсов — то, благодаря чему выжил Криафар, — пожимает плечами мой Вират. — Я соврал бы, если бы сказал, что обитатели Каменного замка не получают больше, но это соизмеримое "больше". Однако и нашим виннистерам нельзя доверять целиком и полностью, и всем людям, являющимся звеньями в цепочке от пашни до чьих-нибудь нуждающихся рук. Если дворец окажется здесь, это будет слишком большим соблазном, слишком большим искушением. Сепарация власть имущих от Охрейна была первым обещанием, данным моим предком Виратом Плионом после того, как духи-хранители, проклявшие Криафар, вернулись в Хран и заснули. Мы не можем нарушать это обещание.

— У-у, ты говоришь, как настоящий справедливый король, — я смеюсь и тянусь к нему, но не дотягиваюсь. — Всё-таки, надо признать, когда я тебя придумывала, то заложила и что-то хорошее.

— Ты меня придумала? Забавно. Но я и есть самый настоящий, — Тельман улыбается в ответ, а я треплю камала за шкирку и едва не теряю равновесие. Нельзя ему рассказывать… Ни в коем случае нельзя!