Книга сияния

– Я добавил толченый рог носорога, – ответил Ди. – Весьма эффективное средство.

– Для чего? – скептически спросил Кеплер.

– Для всего, что вам только в голову придет, – непринужденно ответил Ди.

– Я слышал, – вставил Браге, – что рог носорога хорош для исполнения супружеских обязанностей.

– Очень может быть, – отозвался Кеплер. – Если вы носорог и вдобавок женаты.

– Так каков, вы говорите, стиль игры Киракоса? – настойчиво продолжил выяснять Ди.

– Он охраняет своего ферзя еще более рьяно, чем короля, использует коней, пока у них бока не запарятся, с легкостью жертвует пешек. Слишком уж с большой легкостью. Киракос не знает, что ему делать со своими слонами, тогда как с ладьями он большой мастак – они у него отважно охраняют форт.

Ди пошел проверить перегонные кубы, сосуды с круглыми, как у луковицы, донцами и лебедиными шейками, используемые для дистилляции. В эти сосуды они с Келли налили собственную мочу.

– Но Киракос, конечно же, не араб, – небрежно добавил он.

– Вообще-то нет, доктор Ди, – ответил Браге. – Его обратили в рабство и привезли в Стамбул. Турки завоевали его страну, покорили его народ, и Киракос их пуще самого дьявола ненавидит.

– Откуда вы знаете?

– Как же ему их не ненавидеть? – резонно ответил вопросом на вопрос Браге.

Ди не на шутку боялся за ножки стульчика, на котором сидел Браге. Йепп что-то вынюхивал по лаборатории. Кеплер стоял у окна. Даже когда никаких звезд в небе не наблюдалось, он все равно не мог удержаться от его изучения.

– Он говорит, что ненавидит только одно – турков.

– Возможно, он слишком громко протестует.

Браге понюхал воздух:

– Что-то здесь дьявольски воняет мочой.

– Вечная жизнь, – заметил Келли, отрываясь от книги, – часто пахнет плесенью.

Йепп шарил по сосудам, что стояли прямо на полу. Открыл крышку одного, сунул туда палец, попробовал.

– Осторожно, Йепп, – сказал Ди. – Там везде уйма ядов, снадобий и сильнодействующих веществ. Вы только что открыли банку с мышьяком.

– На вкус он совсем как мука.

– На вкус он и должен быть совсем как мука, – сказал Ди.

– Йепп, – укорил карлика Браге.

– Я уже заметил, что Киракос не любит навещать нашу лабораторию. Похоже, он является сюда лишь по официальным поводам, вместе с императором.

– По утрам, доктор Ди, – сказал Браге, – доктор Киракос испытывает недомогание. Усталый от предыдущего вечера, он отдыхает. Подобно Ною, его армянскому предку, он неравнодушен к вину.

– Мусульманам запрещено пить.

– Да, но ведь он сейчас в Праге. Как в Праге не пить? Кроме того, он христианской крови, а значит, может напиваться до положения риз, если ему так нравится.

– Я слышал, Киракос маг, – сказал Карел. – Один из прислужников дьявола. У него в спальне есть волшебная палочка.

– В самом деле? – откликнулся Келли. – Как интересно.

– А еще у него есть ковер-самолет и особая лампа, которая, если в нее налить масла, видения создает.

Еще у Киракоса также была особая кровать, привезенная из Египта, больше похожая на длинный стул с подголовником, чем на кровать, обтянутая тонким бархатом цвета засохшей крови. Лекарь пристраивался на нее всякий раз, как выпадала свободная минутка, а сегодня он определенно не мог придумать ничего лучшего – нет, только не выходить на улицу. Весна в Праге всегда бывала холодней, чем можно было подумать, в воздухе чувствовалась неприятная резкость и острота. Киракоса всегда изумляло, что люди всякий раз, будто на нечто славное и изящное, указывали на бутоны калины, форзиции, нарциссов и тюльпанов в замковых садах. Впрочем, что касалось тюльпанов, то для них Киракос делал исключение. Тюльпаны, как и многое другое, поступали из Персии или Турции, и их, как и многое другое, европейцы присваивали для своего удовольствия. У Сулеймана Великолепного в Топкапи садовник султана одновременно исполнял обязанности палача, и каждого, кто пытался похитить луковицу, тут же казнили. Считалось, что Басбеск, императорский ботаник Максимилиана II, отца Рудольфа, контрабандой вывез несколько луковиц, когда ездил в Турцию, но Киракос полагал, что тюльпаны появились на Западе еще раньше. Рассказывали, что после битвы на Косовом поле в 1389 году отрубленные головы турков в тюрбанах напоминали целое поле тюльпанов. Голландцы, слышал Киракос, любили тюльпаны куда больше денег, и он нисколько их не винил, ибо что еще хорошего было в той болотистой и холодной, серой и скучной стране?

– Если вы хотите разузнать про Киракоса, вам следует спросить Майзеля, – сказал Браге. – Майзель все знает.

Майзель еще не навещал лабораторию, но на следующий день, ближе к вечеру, он там появился.

– Мэр Майзель, – низко кланяясь, произнес Ди. – Добро пожаловать в нашу лабораторию.

– Браге сказал, что вы хотели со мной поговорить?

– Да, действительно. Хотел. И сейчас хочу. Прошу вас, входите.