Книга сияния

Киракос тут же мысленно велел себе напрячься и уделять происходящему предельное внимание. Ибо нигде и никогда он не мог забыть, что стоит ему оступиться – хоть на полшага – и палач султана (глухой после того, как ему в уши залили горячий воск, и немой после того, как ему отрезали язык) будет направлен сюда, чтобы удушить его специальной струной. Такова была традиция.

– Всегда к вашим услугам, ваше величество.

– Да-да, а теперь скажи мне, каково твое мнение о Трансильвании?

– Захолустье, населенное варварами.

– Ну-ну, Киракос. Не может весь мир быть так же хорош, как Прага.

Киракос посмотрел на Вацлава. Тот граф вовсе не был другом Турции. Даже напротив. И все же… разве смерть императора не стала бы последним звеном в цепочке? Разве не эта цель читалась во всех наказах Стамбула? Чему он должен был повиноваться – букве или духу приказа?

– А кто эту идею предложил?

– Я, Киракос, – сказал император. – Эта идея целиком принадлежит мне. Что, если у Келли и Ди ничего не получится? Мне даже думать нестерпимо, что я не смогу жить вечно.

– Все у них получится. А кроме того, графу Дракуле никто визитов не наносит.

– Но почему?

– Он кровопийца, ваше величество. В буквальном смысле слова.

Император огладил подбородок. Несмотря на всю его ненависть к крови, существовало одно исключение. Рудольф любил пудинг, приготовленный из свиной крови, взятой еще теплой и смешанной с овсяной кашей. После трех дней вымачивания в овсянку добавлялись сливки, тимьян, петрушка, шпинат, цикорий, щавель и листья земляники. Все это тщательно перемешивалось. Затем туда добавлялся перец, гвоздика, мускатный орех, соль и солидная масса тонко наструганного нутряного сала. При мысли об этом блюде у Рудольфа аж слюнки потекли.

– Подобно той женщине, которая убивала девственниц и купалась в их крови, чтобы вечно быть молодой и красивой?[44]

– Она умерла в тюрьме, ваше величество. Старой каргой.

– Надо думать, только потому, что прекратила свои лечебные процедуры. А сколько лет этому графу Дракуле?

– Он даже не может выйти на дневной свет.

– В ночной тьме тоже есть свои прелести, – парировал император.

– Например, мерзавцы и злодеи, – вставил Вацлав. – Дьяволы и демоны.

– Вам лучше остаться здесь – таков мой совет, – сказал Киракос. – Подумайте хотя бы о том, как уязвимы вы будете в течение долгого путешествия… – Киракос выдержал эффектную паузу. – Хотя я наверняка знаю, что у Келли и Ди все получится, есть кое-что поближе графа Дракулы.

– Что? – Император не на шутку заинтересовался.

– Я собирался сказать вам раньше, но… – для вящего эффекта Киракос снова помолчал. – Это касается рабби Ливо.

– Того еврея, который превращает камни в розы? Да-да, я и сам о нем думал.

– Он сделал человека. Я его видел.

– Что ты имеешь в виду? У раввина родился сын?

– Не от его семени. Он собственными руками сотворил полноценного человека.

– Гомункула? Такого маленького человечка в перегонном кубе? – Император вдруг выпрямился и поднял палец. – А, теперь понятно. Вот зачем раввин хотел меня видеть.

– Вовсе не маленького человечка. Громадного мужчину.

– Да. Я и об этом слышал. Ты не думаешь, что его собираются пустить в ход против меня?

– Нет, ваше величество. Все это из-за слухов о том, что горожане собираются разрушить Юденштадт, спалить его до основания, – вмешался Вацлав. – Вот зачем рабби Ливо создал голема.

– Не мели чепухи, Вацлав.

– Они намерены перебить всех евреев, – продолжил настаивать Вацлав.

– Пожалуй, об этом стоит подумать, – задумчиво произнес император. – Если раввин способен создавать жизнь, если такое возможно, то продлить жизнь для него, должно быть, сущая ерунда.

– Вполне резонно, – подтвердил Киракос. – Хотя, разумеется, следует отметить, что Ди и Келли весьма неплохо продвигаются со своим эликсиром.

– Будет весьма прискорбно, если вы позволите уничтожить Юденштадт, убить людей, которые вам служат…

– Тихо, Вацлав. Пожалуй, я бы не отказался немного перекусить… – Император дернул за веревочку, соединенную с колокольчиком на кухне. – И переодеться в новую одежду. Знаешь, короткие штаны в тон к тому плащу, который я недавно приказал украсить богатой вышивкой? Пошли за портным, который это сделал.

– Ваше величество… – слуга с кухни вбежал в галерею и низко поклонился.

– У меня сейчас настроение для чего-нибудь сладкого. Что-нибудь воздушное. Сладкие пироги.

– Потребуется время, ваше величество, чтобы их испечь.

– Тогда не мешкай. Что, ничего под рукой нет? Подогрейте яблоки, запеченные в тесте, оладьи с черникой, медовые пирожные, айву, прокипяченную в сахарно-розовой воде, варенье из фиалок и примул, медуниц и левкоев, любые засахаренные цветы и все, в чем есть мед.

– Ваше величество, – опять вмешался Вацлав, – евреи…

– Сделать человека, – сказал Рудольф, – весьма серьезное достижение. Но это не механическая игрушка?

– Он создан из глины, – ответил Вацлав. – Только из глины.

– Он ходит и говорит?

– Ходит, сир, но не говорит. Он очень силен. Как я слышал, стоит целых двенадцати солдат.