Книга сказочных перемен

«Третий месяц вы не спите

За своим занятьем странным.

Уважаемый родитель!

Как дела с моим приданым?

Поглядевши, как пылает

Огонек у вас ночами,

Все соседи пожимают

Угловатыми плечами».

Отвечает пылкой дочке

Рассудительный Фердуси:

«На деревьях мерзнут почки,

В облаках умолкли гуси,

Труд – глубокая криница,

Зачерпнул я влаги мало,

И алмазов на страницах

Лишь немного заблистало.

Не волнуйтесь, подождите,

Год я буду неустанным,

И тогда, кого хотите,

Назовете вы желанным».

Через год просохли кочки,

Зацвели каштаны в Тусе,

И опять стучится дочка

К терпеливому Фердуси:

«Где же бисерные нити

И мускат с имбирем пряным?

Уважаемый родитель!

Как дела с моим приданым?

Женихов толпа устала

Ожиданием томиться.

Иль опять алмазов мало

Заблистало на страницах?»

Отвечает гневной дочке

Опечаленный Фердуси:

«Поглядите в эти строчки,

Я за труд взялся не труся,

Но должны еще чудесней

Быть завязки приключений,

Чтобы шах прекрасной песней

Насладился в час вечерний.

Не волнуйтесь, подождите,

Разве каплет над Ираном?

Будет день, кого хотите,

Назовете вы желанным».

Баня старая закрылась,

И открылся новый рынок.

На макушке засветилась

Тюбетейка из сединок.

Чуть ползет перо поэта

И поскрипывает тише.

Чередой проходят лета,

Дочка ждет, Фердуси пишет.

В тростниках размокли кочки,

Отцвели каштаны в Тусе.

Вновь стучится злая дочка

К одряхлелому Фердуси:

«Жизнь прошла, а вы сидите

Над писаньем окаянным.

Уважаемый родитель!

Как дела с моим приданым?

Вы, как заяц, поседели,

Стали злым и желтоносым,

Вы над песней просидели

Двадцать зим и двадцать весен.

Двадцать раз любили гуси,

Двадцать раз взбухали почки.

Вы оставили, Фердуси,

В старых девах вашу дочку».

«Будут груши, будут фиги,

И халаты, и рубахи.

Я вчера окончил книгу

И с купцом отправил к шаху.

Холм песчаный не остынет

За дорожным поворотом -

Тридцать странников пустыни

Подойдут к моим воротам».

***

Посреди придворных близких

Шах сидел в своем серале.

С ним лежали одалиски,

И скопцы ему играли.

Шах глядел, как пляшут триста

Юных дев, и бровью двигал.

Переписанную чисто

Звездочет приносит книгу:

«Шаху прислан дар поэтом,

Стихотворцем поседелым…»

Шах сказал: «Но разве это -

Государственное дело?

Я пришел к моим невестам,

Я сижу в моем гареме.

Тут читать совсем не место

И писать совсем не время.

Я потом прочту записки,

Небольшая в том утрата».

Улыбнулись одалиски,

Захихикали кастраты.

В тростниках просохли кочки,

Зацвели каштаны в Тусе.

Кличет сгорбленную дочку

Добродетельный Фердуси:

«Сослужите службу ныне

Старику, что видит худо:

Не идут ли по долине

Тридцать войлочных верблюдов?»

«Не бегут к дороге дети,

Колокольцы не бренчали,

В поле только легкий ветер

Разметает прах песчаный».

На деревьях мерзнут почки,

В облаках умолкли гуси,

И опять взывает к дочке

Опечаленный Фердуси:

«Я сквозь бельма, старец древний,

Вижу мир, как рыба в тине.

Не стоят ли у деревни

Тридцать странников пустыни?»

«Не бегут к дороге дети,

Колокольцы не бренчали,

В поле только легкий ветер

Разметает прах песчаный».

***

Вот посол, пестро одетый,

Все дворы обходит в Тусе:

«Где живет звезда поэтов -

Ослепительный Фердуси?

Вьется стих его чудесный

Легким золотом по черни,

Падишах прекрасной песней

Насладился в час вечерний.

Шах в дворце своем – и ныне

Он прислал певцу оттуда

Тридцать странников пустыни,

Тридцать войлочных верблюдов,

Ткани солнечного цвета,

Полосатые бурнусы…

Где живет звезда поэтов -

Ослепительный Фердуси?»

Стон верблюдов горбоносых

У ворот восточных где-то,

А из западных выносят

Тело старого поэта.

Бормоча и приседая,

Как рассохшаяся бочка,

Караван встречать – седая -

На крыльцо выходит дочка:

«Ах, медлительные люди!

Вы немножко опоздали.

Мой отец носить не будет

Ни халатов, ни сандалий.

Если шитые иголкой

Платья нашивал он прежде,

То теперь он носит только

Деревянные одежды.

Если раньше в жажде горькой

Из ручья черпал рукою,

То теперь он любит только

Воду вечного покоя.

Мой жених крылами чертит

Страшный след на поле бранном.

Джинна близкой-близкой смерти

Я зову моим желанным.

Он просить за мной не будет

Ни халатов, ни сандалий…

Ах, медлительные люди!

Вы немножко опоздали».

Встал над Тусом вечер синий,

И гуськом идут оттуда

Тридцать странников пустыни,

Тридцать войлочных верблюдов.

___ ___

___ ___

_________

___ ___

_________

_________

Сюжет «невесты» (так называет его книга И Цзин) очень сильно заряжен противоречивыми эмоциями. Это «праздник со слезами на глазах», это очень двойственная ситуация. В ее смысловом центре – обреченность. Достигнув брачного возраста, девушка должна стать невестой и выйти замуж; и как бы мы ни приукрашали и подслащивали, эта «должна» является очень большим насилием над человеческой природой. Невеста «предназначена» на изгнание из собственного дома и отдачу во власть чего-то чужого и неведомого. Песня-плач – такая же неотъемлемая часть свадьбы, как песни торжественные и радовательные.