Книга сказок о белых птицах (СИ)

Морозной ночью большая белая Луна осыпала своим серебряным пушком мохнатые чёрные горы и соломенные крыши горной деревушки. Жители её давно спали, лишь окошко одного дома тускло светилось.

Печальной была ночь для обитателей этого дома, ведь хозяйка его по имени Амалия, вернувшись поздним вечером с охоты, умирала: то ли люди, то ли звери, а может быть, те и другие напали на неё в горах, пытаясь что-то отобрать. В жестокой схватке с серыми разбойниками, которые рычали и лязгали клыками как волки, захлёбываясь нечеловеческой злобой, она сумела от них отбиться, но от полученных ран сейчас умирала. И даже умирая, она продолжала сжимать в правой ладони какой-то предмет.

Никакие лекарства не помогли. А главного лекарства из подснежников ни у кого в деревне к великому сожалению не оказалось, поскольку, уже много лет вёсны не радовали людей своими милыми, удивительными цветочками...

У её изголовья стоял двенадцатилетний сын по имени Алфейко. Его руки и ноги окоченели в плохо натопленном доме, но мальчика это совсем не волновало - он видел только материнские закрытые глаза и чувствовал только как горячие слёзы обжигали щёки. В доме была ещё добрая соседка тётушка Друля, мать милой девочки Маняши - подружки Алфейко. Добрая тётушка Друля сидела в тёмном уголке и только слышны были её робкие оханья.

Надо сказать, что в соседнем домике с резными окошками голубоглазой девочке Маняше с золотистыми волосиками всегда пахнущими фиалками тоже в эту лунную ночь не спалось. Она лежала в своей кроватке и с мольбой о выздоровлении тётушки Амалии печально шептала на звёзды:

- Добрая заступница и спасительница фея Агни, умоляю тебя: спаси тётушку Амалию от смерти, я тебя очень прошу, ведь ты же всегда помогаешь добрым людям, а тётушка Амалия самая-самая добрая на свете, ты же сама знаешь об этом...

Но тётушка Амалия умирала. Алфейко не отрывался от материнских глаз. Как ему хотелось, чтобы мать открыла их и снова посмотрела на него как и прежде своим самым ласковым взглядом. Как ему хотелось услышать её такой привычный самый нежный голос. Как ему хотелось ощутить такое привычное родное материнское тепло. Ах, как всего этого ему впервые сейчас не хватало! И он ждал. Он верил. Он надеялся. Он не мог поверить, что может быть иначе. А как же иначе, ведь это была мама! Но от её бледного лица непривычно и страшно веяло только немой холодной тоской, охватывающей, как ему казалось, целый мир...

Тягостно тянулись минуты в холодном полумраке, лишь мерцали стены бликами двух горящих свечей, да слышались оханья тётушки Друли за спиной Алфейко:

- Ох-хо-хо-хо-хооо... Ох-хо-хооо...

Что же ещё добрая тётушка здесь могла поделать, кроме как охать и тихонечко плакать в своём уголке. Всегда тёплая и мягкая, пахнущая парным молочком, отчего всегда к ней хотелось прижаться как к разогретой печке, сейчас щёчки её осунулись, спина сгорбилась, глаза воспалились. Она вся сжалась и казалась маленькой, испуганной серенькой мышкой в платочке, тихонько сморкающейся и робко поглядывающей с непрестанным оханьем на Амалию и Алфейко.

Да и Алфейко был совсем не похож на себя: из горящего, словно костерок, и звенящего, словно колокольчик, паренька, он превратился в растерянного и притихшего, мгновенно повзрослевшего мальчика...

Вдруг Амалия открыла глаза. Сын испуганно вздрогнул и задрожал: мать смотрела на него совсем не ласковым, а незнакомым ледяным взглядом. Через несколько мгновений Амалия, видимо, убедившись, что перед ней сын, разжала кулак и протянула сыну круглую каменную пластинку на верёвочке. И взгляд её чуть потеплел.

- Мама! - вспыхнул тогда Алфейко и наклонился к её лицу.

- Послушай меня, - заговорила Амалия слабым голосом. - Послушай меня внимательно, сын.

- Да, я слушаю!

- Это священный амулет наших предков. Его мне передал смертельно раненный после битвы с серым хвостатым племенем отец твой Ярослав. Ты не помнишь своего отца, ведь был ещё совсем маленьким, когда он умер. Сейчас я даю амулет тебе. Время пришло. Возьми и храни его всю жизнь. Не расставайся с ним никогда где бы ты не был и что бы с тобой не происходило. А перед своей смертью передай его своему будущему старшему сыну. Заклинаю тебя, храни его всю жизнь, как зеницу ока.

- Мамочка, ты же выздоровеешь! - отчаянно прозвенел в холодной полутьме голос сына.

Но Амалия словно не слышала его.

- Храни его, - продолжала она с леденеющим взглядом. - Храни, заклинаю тебя... - Голос становился тише, зато хриплое дыхание - громче, губы её чернели, а грудь всё тяжелее и тяжелее колыхалась.

Помолчав, она еле слышно продолжила:

- Он будет связывать тебя с предками. Это нужно... - Силы быстро покидали её. - Это нужно для добра и мира. Он будет защищать тебя, освещать и светить тебе... он будет давать тебе силы... - Но замолкла, уже навсегда закрыв глаза.

Алфейко проплакал до рассвета, сжимая в руке амулет. А добрая тётушка Друля, сама непрестанно утирая слёзы, утешала его, как могла.

Глава вторая

Материнская звезда. Белые птицы.

Чудеса в новогоднюю ночь