Книга снобов, написанная одним из них

Что касается моего ореола, то он сразу померк. Куда мне было тягаться с женщиной, состоявшей в близком знакомстве со всеми герцогинями в «Красной книге»? Сама она не была розовым бутоном, но побывала в одном букете с розами. Она водила компанию с вельможами, и мы весь вечер без умолку говорили о них, говорили и о модах, и о Дворе, пока не пришло время ложиться спать.

— И в этом раю водятся снобы! — воскликнул я, бросаясь на благоухающую лавандой постель. В ответ из соседней спальни донесся звучный храп майора Понто.

Глава XXXIII Провинциальные снобы

Нечто вроде дневника происшествий в «Миртах и Лаврах» может заинтересовать тех иностранных читателей «Панча», которые, по выражению Конингсби, желают познакомиться с нравами и обычаями в доме английского джентльмена. Времени, чтобы вести дневник, у меня достаточно. Бренчанье на фортепьяно начинается с шести утра и продолжается до утреннего завтрака с минутной передышкой, когда мисс Эмили садится за музыкальные упражнения, сменяя свою сестрицу, мисс Марию.

В сущности, проклятый инструмент никогда не умолкает: если девицы сидят за уроками, то мисс Уирт барабанит свои потрясающие вариации, чтобы не утратить великолепной гибкости пальцев.

Я спросил эту гениальную женщину, каким еще наукам она обучает своих воспитанниц.

— Новым языкам, — отвечала она скромно, — французскому, немецкому, испанскому, итальянскому, если желательно — латыни и начаткам греческого. Ну и само собой разумеется — английскому, упражнениям в дикции, географии и астрономии, обращению с глобусом. Алгебре (но только до квадратных уравнений), ибо, как вы сами понимаете, мистер Сноб, нельзя ожидать, чтобы бедная невежественная женщина знала все. Без древней и новой истории молодая девушка обойтись никак не может, и я стараюсь, чтобы мои милые воспитанницы знали историю в совершенстве. Ботаникой, геологией и минералогией мы занимаемся для развлечения. Могу вас уверить, что за всем этим мы проводим дни в «Миртах и Лаврах» не без приятности.

«Только-то! — подумал я. — Какая образованность!» Но, заглянув в нотную тетрадь мисс Понто с переписанными от руки романсами, я нашел пять ошибок в четырех французских словах, а когда я спросил в шутку, не потому ли Данте называют Алигьери, что он родом с острова Аллигатор, то мне с улыбкой ответили утвердительно, что заставило меня несколько усомниться в точности познаний мисс Уирт.

Покончив с описанными выше утренними занятиями, несчастные девицы идут в сад, где предаются тому, что они именуют пластическими упражнениями. Сегодня я видел их без кринолинов, впряженными в садовый каток.

Милейшая миссис Понто также была в саду и тоже без кринолина, как и дочки: в старой шляпе, в холстинковом переднике, в деревянных калошках, взобравшись на поломанный стул, она обирала сухие листья с виноградной лозы. По вечерам миссис Понто насчитывает много ярдов в окружности, но боже мой, что у нее была за фигура в этом утреннем костюме огородного пугала!

Кроме Страйпса, они держат мальчика по имени Томас, или Тамс. Тамс работает в саду или в свинарнике и в конюшне; в доме Томас носит ливрею, сплошь усеянную пуговицами.

Когда приезжают гости, а Страйпса не оказывается в наличии, Тамс с быстротой молнии напяливает ливрею Томаса и является преображенным, словно Арлекин из пантомимы. Сегодня, когда миссис П. обрезала лозу, а девицы укатывали дорожки, Тамс вихрем влетел в сад, выкрикивая на бегу:

— Миссис, миссис, гости приехали!

Девицы стремительно бросают каток, миссис Понто соскакивает со стула, Тамс бежит переодеваться — и через невероятно короткое время бессовестный наглец Томас уже ведет в сад сэра Джона Хобак, леди Хобак и юного Хью Хобака, говоря им:

— Пожалуйте сюда, сэр Джон и миледи: я знаю, миссис была сейчас в розарии.

И действительно, она оказывается там.

В хорошенькой садовой шляпке, в прелестной прическе с локонами, в самом изящном фартучке и свежих перчатках гри-деперль, эта изумительная женщина обнимает свою милую леди Хобак.

— Дорогая моя! Леди Хобак, как это мило! А я всегда среди моих цветов! Не могу жить без них.

— Цветы цветку! Кхм-кха-ха! — произносит сэр Джон, который кичится своей галантностью и к каждому слову прибавляет «кхм-кха-ха!».

— А где же ваш передник? — кричит мистер Хью. — Мы же вас видели через забор, верно, па?

— Кхм-кха-ха! — разражается сэр Джон, не на шутку встревожившись. — Где же Понто? Почему он не был на судебной сессии? Как поживает его дичь в этом году? Не поклевали ли вашу пшеницу фазаны маркиза Карабаса? Кхм-кха-ха! — И все время он делает самые свирепые и отчаянные знаки своему юному наследнику.

— Ну да, ведь она была в переднике, правда была, ма? — пристает Хью, ничуть не смущаясь, но вместо ответа леди Хобак быстро переводит разговор на милых девочек, а папаша тем временем убирает с дороги enfant terrible [131].