Книга снов

Нина Георге Книга снов

Я посвящаю этот роман своей матери, Ютте Марианне Георге по прозвищу Юшка, более сорока восьми лет любимой Джо Широкоплечим.

Невероятная женщина, великолепная художница и с детских лет моя подруга, которая с радостью сопровождала меня в путешествиях по всем воображаемым мирам.

Мама, мы разделяем с тобой любовь к нашим отцам, к Парижу и к миру, который чуть-чуть отстоит от реальности.

НИНА ГЕОРГЕ, декабрь 2015 г.

Возможно, все мы лишь истории, которые сейчас кто-то читает.

Nina George

THE BOOK OF DREAMS

Copyright © 2016 by Nina George

Originally published as DAS TRAUMBUCH in 2016 by Droemer Knaur

All rights reserved

Издательство АЗБУКА^®

День 1-й

ГЕНРИ

Я спрыгиваю.

Падение длится всего несколько секунд, но я успеваю услышать гул автомобильных моторов на Хаммерсмитском мосту – час пик; успеваю вдохнуть все запахи города, уходящей весны, росы на листьях. Затем удар, холодная вода смыкается над моей головой. Я плыву, плыву быстрее, плыву с отливным течением. Море, находящееся в пятидесяти километрах отсюда, засасывает реку. Мое тело все еще помнит океанские приливы, такое чувство, будто я никогда не уезжал от моря, хотя в последний раз плавал в водах Атлантики двадцать пять лет назад.

Вот я хватаю девочку.

Река тянет малышку за собой, хочет овладеть ею, растворить ее тело, сорвать улыбку с ее губ, забрать надежду, оставив один лишь страх, отобрать будущее у ее жизни.

Она тонет в глиняно-бурой воде.

Я ныряю, подтягиваю ее за волосы к себе. Мне удается поймать ее за худенькое, выскальзывающее из рук плечико. Хватаюсь крепче, перевожу дух от напряжения, захлебываясь водой, она соленая и ледяная.

Темза обнимает меня.

Личико со светлыми, как зимнее море, глазами приближается ко мне. Одной рукой девочка зажимает нос, как будто прыгнула с бортика бассейна в теплую хлорированную воду. А ведь она упала за борт. За борт одного из тех прогулочных кораблей, что катают туристов по Темзе от «Лондонского ока», гигантского колеса обозрения, расположенного недалеко от Биг-Бена, до Гринвича и обратно. Девочка встала на перила, забралась на предпоследнюю перекладину и подставила мордашку лучам майского солнца. Когда волна подбросила корабль, ее перекинуло вперед, через перила. Девочка даже не вскрикнула. Лишь безграничное любопытство светилось в ее взгляде.

Мы видели, как она падает. Целующаяся на Хаммерсмитском мосту парочка, нищий в поношенном смокинге и я. Нищий поднялся со своего «рабочего места» – картонки, брошенной на солнце у зеленых перил подвесного, на цепях, моста.

Он пробормотал: «О боже!» Парочка уставилась на меня. Все трое не пошевелились. Они только смотрели на меня.

И вот я перелез через зеленые кованые перила моста. Дождался, когда подо мной всплывет маленький кулек.

И спрыгнул.

Вот она смотрит на меня с таким доверием и надеждой, которых человек, подобный мне, не заслуживает. Малышка вынуждена рассчитывать только на меня.

Я приподнимаю худенькое, выскальзывающее из рук тельце. Девочка пинает меня ногами в грудь, в голову, в лицо.

Я захлебываюсь, дышу водой.

И все же мне удается вынырнуть на поверхность, и мир вновь наполняется звуками, майский ветерок ласкает мокрое лицо, волны брызжут мне в глаза. Я поворачиваюсь на спину и укладываюсь в зыбкую водную колыбель, устраиваю девочку на своей груди так, что она может свободно дышать и видеть голубое небо. Итак, Темза подхватывает нас, несет мимо кирпичных фасадов и деревянных лодок у илистого берега.

Девочка жадно хватает воздух ртом, кашляет. Ей, наверное, годика четыре или пять, я плохо разбираюсь в детях, даже в собственном ребенке. Сэмюэле. Сэме.

Ему тринадцать, и он ждет меня.

До сих пор. До сих пор ждет меня. А я так и не объявился.

Я принимаюсь напевать мелодию «La Mer»[1]. Знаменитую величественную песню о красоте моря, строчки на французском сами всплывают в памяти, хотя я не говорил на языке своей родины с восемнадцати лет. И вот теперь этот язык возвращается ко мне.

Я пою и ощущаю, как сердце девочки начинает биться все спокойнее и спокойнее, чувствую, как работают ее маленькие легкие, чувствую ее доверие сквозь тонкий слой воды и страха. Я держу ее и, лежа на спине, гребу одной рукой в направлении берега и небольшого причала. Моя одежда отяжелела от воды. Я по-лягушачьи толкаюсь ногами и орудую рукой, как однорукий бандит.

– Все будет хорошо, – шепчу я.

И Эдди в моей голове отвечает, четко, словно она произносит это прямо мне в ухо: «Генри, ты не умеешь врать. Это одна из самых сильных твоих сторон».

Эдди – лучшее, что так и не случилось в моей жизни.