Книга стихов(CИ)

Он то, что еще отзовется,

пусть шепотом я позову.

Прочел он цвета русской ночи

и выучил запахи дня.

Он смелый и преданный очень,

он верит, как в Бога, в меня.

Живем и как будто не тужим.

То эдак у нас, то вот так.

То служим друг другу, то дружим...

Как жаль -- ты не любишь собак!

1995 г.

СЛИШКОМ КОРОТКИЙ ВЕК У СОБАКИ

Слишком короток век у собаки.

Впереди -- расставания боль.

Только призраком будет во мраке

охранять она вашу юдоль.

Или, может, помчится рысью

за созвездием Гончих Псов,

чтобы где-то за звездной высью

откликаться на новый зов.

Но пока вы идете рядом,

смерть -- всего лишь далекий сон.

И сейчас человеку надо

верить, что невозможен он.

Жарко дышат собачьи пасти.

На, возьми, человек! Лови!

Голос верности, запах счастья,

краски жизни и цвет любви!

1995 г.

ЯШМА - ЭРДЕЛЬТЕРЬЕР

Царь зверей ты наш, король терьеров!

Нет высоких для тебя барьеров,

нету страшных нор, холодных рек.

Ах, какая ты большая стала!

Яшма -- первый камешек Урала,

талисман ты наш и оберег!

Бархатный бочок, прямая спинка,

носик -- замша, лапка -- апельсинка.

В общем, королевский экстерьер!

Борода, усы, вагон геройства

и -- всепобеждающее свойство

помнить, что она -- эрдельтерьер.

1995 г.

* * *

Соседка -- алкашка, сосед -- наркоман.

У каждого есть увлеченья.

Я бросила книгу на старый диван --

ничто не имеет значенья.

Оранжевый свет в половину окна,

холодное синее небо.

Похоже, сияет Венера одна --

без мужа, без денег, без хлеба.

Неплохо бы платье нарядное сшить,

я в нем окажусь посмелее.

Советует радио весело жить,

советует жить веселее.

1996 г.

* * *

Радио слушать -- не слышать себя.

Давай поедем слушать землю!

И там, травинку теребя,

я силы всей земли приемлю.

Давай о жизни говорить,

а не о призрачном эфире.

И то, чего не может быть,

еще случится в этом мире.

И ты еще, мой друг, поймешь --

есть что-то тихое, простое.

Смотри, как скромно эта рожь

роняет семя золотое.

1996 г.

БЕЛАЯ МАШИНА

На излете осени --

белая машина.

Едем мы на желтый

пограничный свет.

Потому что осень

ехать разрешила.

Ну, а кроме осени,

никого здесь нет.

Желтые деревья,

медная поляна,

золотые песни

солнечных синиц.

Весело считать мне

в зарослях бурьяна

взмахи твоих быстрых

бронзовых ресниц.

Белая машина --

славная корзина

для грибов душистых

и медовых трав.

Вот она промчалась

мимо магазина,

из опавших листьев

облако подняв.

1996 г.

НОЧНЫЕ СТРАХИ

Собака прижалась бочком --

ей хочется быть с человеком.

Косится звериным зрачком,

мигает таинственным веком.

Пустые собачьи дела:

запутался в шерсти репейник,

охота побольше тепла

и чтоб расстегнули ошейник.

Из доисторических снов

охота вернуться обратно.

И страшно остаться без слов,

и что говорить -- непонятно.

1996 г.

* * *

Не люблю я эти песни,

не люблю я эти лица,

не люблю я эти книги,

и газеты не люблю.

Слушаю я только небо,

чту прозрачную водицу,

а читаю только листья --

очень много новостей.

Не хочу я знать английский --

я и русский-то не знаю.

Не хочу я жить в Париже --

у меня своя судьба.

Ни за что я не надену

эти модные обертки --

в них мне будет несподручно

мотыльков определять.

1996 г.

ЭРДЕЛЬКА

Хороша моя подруга,

у нее веселый вид.

Я теперь ее прислуга,

и служу ей без обид.

У нее четыре лапы

и набор таких манер,

что последние растяпы

скажут: "Вот идет терьер".

Если шорохи у двери

и грабители идут,

ждут огромные потери

всех, кого не ждали тут.

Сразу тысячи опасных,

злых, оскаленных зверей

в выражениях ужасных

путь укажут до дверей.

Если я чернее тучи,

то со мной грустит она;

если счастья светит лучик,

счастьем вся она полна.

Если я не возражаю

и молчу -- она молчит,

если не соображаю --

что-то тихо прорычит.

Но, как правило, резвится

и заводится сама,

чтобы я могла развиться

до природного ума.

Хороша моя подруга,

у нее веселый вид.

От смертельного недуга

безнадежных исцелит.

1996 г.

ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ СОН

Полцарства -- за поцелуй,

полжизни -- за рукопожатье.

И только за этот взгляд

с жизнью расстаться могу...

1996 г.

* * *

Безумные друзья мои

вином и кофием поили.

Любили устные бои

и книги толстые любили.

Еще любили город свой,

не замечая в нем уродства.

Карман, хронически пустой,

считался знаком благородства.

Любили девушек любить

и даже целые народы,

меня не смея отделить

от окружающей природы.

1996 г.

* * *

Вам бы только крепкую водку пить,

вам бы все о родине говорить.

Вам бы только биться -- рога вперед,

вам бы аргументами оскалить рот.

Ну а мне, неграмотной, все равно --

водку пить, шампанское иль вино.

Ну а мне, уставшей вас разнимать,

некогда о родине вспоминать.

Потому что надо в поле идтить,

потому что надо хлеб растить,

потому что надо завтра жрать,

потому что надо детей рожать.

А иначе -- кто же будет пить

и снова о родине говорить?

1996 г.

* * *

Почему-то любовь -- кровь,

почему-то дурак -- враг,

почему-то беда -- да,

а век -- это человек.

1996 г.

* * *

Катись! На поезде. С девчонками. Не жалко.

Хоть всю Россию -- вдоль и поперек.

Мне нагадала злющая гадалка,

что без меня ты будешь одинок.

До одури целуйся -- сколько хочешь,

пей горькое и сладкое вино.

Полмира заморочь -- ты заморочишь!

Мне, уверяю, будет все равно.

Мне будет все равно, я уверяю.

Пускай Земля слетит с своей оси,

я ничего уже не потеряю.