Книга стихов «Орфей»

* * *

Из-под сросшихся белых бровей,
Пролетающих в небе, как чайка,
Бог глядит на своих сыновей,
Головою печально качая.
Не укрыто от Бога ничто,
Только тех посвящает Он в чудо,
Кто и в мыслях не делает то,
Что греховно, безнравственно, худо.
Если чувство сошлось правоты
С ожиданием вашей же пользы,
Не творите перстами кресты –
Бесполезны молящие позы…

* * *

В Судный день вышел Дьявол из мглы,
Ткнул перстом в полудикие массы:
«Си подлунные люди подлы, –
Жарить их на подсолнечном Марксе!»

И раздул под котлами искру,
Кочегар межпланетной Авроры.
Звездный предок воскрес на юру,
Ждал суда, онемев от позора…

* * *

Газету «Правда» рвал ладошкой,
Две полу-«Правды» получал,
Крутил из первой козьи ножки,
Курил, вторую изучал.
Читал мне про соревнованья,
Потом ворчал, измяв статью,
Что умножающий познанья
Лишь умножает скорбь свою.
Лил в рюмки слезы осторожно:
«Эх, паря!.. Старость – не беда:
С беззубым ртом смириться можно,
Но с безъязыким – никогда!»

НА КРЕСТЕ

То ли кривды его одолели,
То ли правды…
И в доску кривой
Он седьмой понедельник недели
Спал в подвале, голодный и злой.
Думал думу на мусорной куче,
Собутыльникам буркал: «Не трожь!
Болтунов ничему не научишь.
А на умных – тоску наведешь».
Поминал все кремлевское чЕртом,
На супругу мотал головой.
Напивался – лежал, словно мертвый.
Бросил пить – и лежит,
Как живой.
И глядит вызывающе смело,
И слова не срываются с губ,
И ожогов не чувствует тело
На кресте паровых труб…

* * *

В костюме довоенных лет,
В шапчонке одноухой
Побрел к могиле сына дед
С больной женой-старухой.
Кругом на много верст – поля,
Заросшие в тревоге…
Почти за кладбищем земля
Бугрилась у дороги.
То ли от слякоти, от слез –
Дороги шире стали,
И на могиле след колес
Лихой шофер оставил…
Вот здесь и гнулся дед Егор
Со вздохами, со скрипом:
Нарыл по-новому бугор
И колею засыпал.
Потом безмолвная тоска
Плеснула из бутылки,
И мутный запах буряка
Качнулся над могилкой.
Дед осушил стакан глотком
И выдохнул: «Э-эх, черти!
При жизни ездили на ем,
Теперьча – после смерти!..»
Платком зареванным давясь,
Тут вспыхнула старуха:
«Ну чо ты рашшумелся, ась?
Сынок, ты нас… не слухай…»

ЦВЕТЫ

Васильки да Незабудки,
Да Анюткины глаза…
Красота бывает жуткой,
Словно – истина в глаза!
Проросли Иван-да-марьи,
Иван-чаи да кресты:
Вся планета – колумбарий,
Всюду – русские цветы…