Книга Страха

— Тут она умерла. В бассейне утонула. С тех пор бассейн стоит без воды. Марат хотел его вообще снести, но пока руки не дошли. — Льдинки в стакане звенели, он смотрел через них на солнце. Лео подумал, что не такой уж Рубик и противный, — вполне нормальный упитанный южанин.

— И когда это случилось? — поинтересовался он тихо.

— Ну, раз я ее не застал уже, значит, больше трех месяцев прошло.

— Она что, купалась в бассейне в марте?

— А чего — он же с подогревом. Всю зиму плавать можно было. Жаль, что воду не наливают, сейчас бы окунуться!

Лео сидел с глупой физиономией, размышляя, знает ли Рубик о том, что труп жены хозяина хранится в холодильной камере. А если не знает, то почему не удивился, увидев разбросанную вокруг теплую одежду? А если знает, то почему не даст понять, что знает? Или это тут уже стало привычным — мертвое тело в холодильнике?

— Ну что, похавать не надумал?

— Нет.

— Ну тогда я пойду, а то Жанна ворчать будет, что поздно явился. — С этими словами Рубик вытряс в глотку остатки льда, причмокнул и удалился. Лео обратил внимание, что передвигается парень совершенно бесшумно, словно разжиревший тигр.

Ему очень не хотелось возвращаться в подвал. Протестовало все: и душа и тело. Ощущение внезапно обрушившейся на плечи старости, тоскливое прощание с солнечным светом. Но идти на попятную сейчас уже было глупо. Лео решил, что постарается закончить портрет за три дня. Выложится, выжмет себя на холст, размажется по нему отработанными эффектами, не станет думать об оригинальности и стремиться превзойти себя. Ну его к черту, не до одуванчиков… Эта ледяная женщина пугала его все больше, хотя вроде бы он никогда не боялся покойников. Учась в академии, запросто ходил в анатомичку рисовать вскрытые тела, подробно рассматривал мышцы и суставы на лишенных кожи конечностях, даже сам помогал лаборанту препарировать материал. Материал! Там были абстрактные трупы, без имен, без глаз, без звучащего в голове резкого смеха. Ольга.

Он выбрал в кустах роскошную белую розу, с трудом сломал ее стебель и отправился вниз. Под толстыми подошвами ботинок скрипел налипший песок.

Ольга сидела в кресле, когда он вошел. Тонкие пальцы на подлокотниках, опущенная голова. Глаза скрыты упавшими на лицо волосами. Он оказался снаружи, с грохотом захлопнул дверь и запер ее на ключ. Посидел на корточках у противоположной стены. Не было никаких мыслей. Страха тоже не было. Но войти в холодильник он сегодня уже не сможет, просто не сможет заставить себя открыть эту белую дверь. И черт с ними, с красками, пусть мерзнут.

До заката он гулял по площадке, окруженной затейливо подстриженными кустами туи, вокруг пустого бассейна. Его удивляла голубая кафельная глубина, чистота его дна и кувыркающееся эхо от воплей, исторгнутых в его нутро. Рубик неодобрительно наблюдал в распахнутое окно второго этажа за улюлюкающим в бассейн художником.

Потом Лео почувствовал голод, но есть не пошел, а отправился в свою мансарду и упал в бессмысленный тягостный сон, где не было ни его, ни Ольги, вообще никого. Кафельный стерильный сон.

Утром она уже опять стояла у стены, безжизненная и окоченевшая, а у порога валялась увядшая роза, оброненная им вчера. Тут была усыпальница роз.

Лео писал остервенело, не думая о результате, лихорадочно смешивал цвета для подмалевка, грея тюбики с краской в ладонях, дыша на выдавленные на палитру яркие колбаски, теряя терпение. Белая стена, белое платье… Он решил, что напишет саму фигуру, а уж фон выберет потом, наверху, в свете солнца. Пусть это будет интерьер гостиной, или розовый куст в саду, или балюстрада террасы. Только бы написать саму Ольгу. Ее окутанную шелком фигуру, хрупкие руки, приподнятое навстречу свету лицо, темные, цвета штормового моря глаза. Она не смотрела на него, только мимо. Он так окоченел. Пора наверх. Она повернула голову ему вслед. Зачем?

Рубик ждал его в шезлонге у бассейна и пресек попытку снова поорать туда.

— Марат вернулся, не шуми.

— А он разве уезжал?

— Да, вчера. Только утром вернулся. Злой как черт.

— Что пьешь? Пиво? Нет, пиво не покатит. Где бы водки добыть?

— На. — Рубик нашарил где-то позади себя бутылку. — Замерз?

— Уши в трубочку свернулись. Послать бы все…

— Послать успеешь. Марат за портреты щедро платит. Так что есть смысл померзнуть.

— З-за какие портреты? — обалдел Лео.

— За портреты жены. У него их целая коллекция — штук шесть уже.

— Блин! — Лео глотнул из горлышка и едва не поперхнулся. — И все — написаны с мертвой?

— Все. Сдвинулся наш Марат на этом. В остальном — нормальный здравый мужик. А тут — просто копец… — Рубик печально покачал головой.

— А можно на эти портреты глянуть? — Услышанное с трудом укладывалось в голове Лео.

— Нет, он их никому не показывает. Мы по художникам считали. И где он только вашего брата отыскивает? Двое сбежали в первый же день. Остальных — не обидел, хотя один пил тут до позеленения и спал под кустами.

Лео поднялся, задумчиво потоптался на бортике бассейна, вздохнул и пробормотал:

— Идти надо. Работать. Быстрее кончу, быстрее смотаюсь отсюда.