Книга странствий

После перечисления всех этих ужасов невольно задаешься вопросом о том, как же взошедший на Апостольский престол в 1243 г. Папа Иннокентий IV[37] принял решение о том, чтобы весной 1245 г. направить к татарам своих посланцев? Ближайшее окружение Папы вряд ли можно было заподозрить в симпатии к кочевникам, совершившим набег на Восточную Европу: магистр Рогерий, автор «Жалобной песни о разорении Венгрии», находился при папской курни. Собравший немало сведений о татарах (эти сведения сохранились благодаря прилежанию Матвея Парижского) Генрих Распе[38], ландграф Тюрингский, был выдвинут на освободившийся после отлучения Фридриха II императорский престол. Знал Иннокентий IV, по крайней мере заочно, и самого Матвея Парижского — в 1248 г. Папа направил его в Норвегию, хронист был в добрых отношениях с королем Хаконом (тем самым, что прославился интересом к рыцарским романам и велел перевести многие из них на язык саг). Ожидать, что кто-либо из людей сведущих мог подать Иннокентию IV идею вступить в переписку с правителями татар, не приходится. Единственным свидетельством, говорящим в пользу изменения настроений в римской курии, является запись рассказа доминиканца Андрея де Лонжюмо, повстречавшего некоего несторианина, находившегося при войске монголов на территории Передней Азии. Но южный путь, по которому в дальнейшем было направлено посольство монаха Ансельма (или Асцелина) в сопровождении Симона де Сен-Квентина со товарищи[39], как и последующие путешествия самого Андрея де Лонжюмо, особых результатов не дали. Зато «северный» путь, впервые опробованный францисканцами Иоанном де Плано Карпини и Бенедиктом Поляком, оказался и интереснее, и продуктивнее. Нет никаких свидетельств в пользу предположения о том, будто Папа намеревался использовать татар в борьбе с императором Фридрихом (тот почил своей смертью в 1250 г.), да и императора вряд ли можно обвинять в содействии нашествию азиатов — хорошо известно, что решение отправиться в Великий поход было принято на курултае без постороннего участия. Иннокентий IV сделал первый шаг, его примеру последовал Людовик IX Святой, посылавший к монголам Андрея де Лонжюмо и Гильема Рубрука. С точки зрения дипломатии результат был близкий к никакому, но главным оказался процесс: путешествие, осознание, встреча с новой культурой и ее описание. От теоретических споров об этнической и конфессиональной принадлежности монголов (хотя сами эти споры — одно из первых свидетельств проникновения сюжета, сформировавшегося в древнерусской литературе, в словесность западную) дело перешло собственно к рассказу о том, как до этих самых татар добраться, где они живут, что у них за обычаи и какие земли они покорили. От лапидарных известий накануне нашествия (или Великого похода на Запад — кто с какой точки зрения смотрит) Европа к концу XIII в. достигла описательных высот «Книги о разнообразии мира» Марко Поло.

Николай Горелов

В поисках Венгрии Великой

В какую бы страну они ни вторгались, уничтожают ее обитателей, за исключением детей, которым Чингис, что в переводе означает царь царей, их [татар] государь, налагает на лица клеймо свое раскаленное. Существуют сорок два советника, которым Чингис доверяет и с которыми держит совет свой. И никто из всего войска не посмеет заговорить о чем-либо иначе как гласно, и никто из всего войска не посмеет спросить, куда идет господин или что он намеревается сделать. Они пьют молоко кобылиц, а также других неразумных животных, и весьма пьянеют. А еще эти двое пожелали мне сообщить, что впереди них шествуют некие племена, именуемые мор-даны, которые убивают всех людей без разбору. И никто из оных «не осмеливается обуть стопы свои»[40] прежде, чем убьет человека. И я полагаю, что именно ими были убиты братья минориты и проповедники, которых король Венгрии посылал к ним.

Послание венгерского епископа [Стефана II].

Анналы Уэрлейского монастырь 1239 г.