Книга Страшного суда

— И оптимальный выход для вас — это закрыть лабораторию на карантин, чтобы умаслить горстку недоумков, — с горечью проговорил Дануорти. — Кстати, некоторые представители «общественности» считают эпидемию господней карой. Их каким образом предлагаете задабривать? Жечь мучеников на костре?

— Это оскорбление! Равно как и то, что вы постоянно вмешиваетесь не в свое дело. Вы с самого начала копали под медиевистику, чтобы не допустить нас к путешествиям во времени, а теперь вы копаете лично под меня. Не забывайте, что в отсутствие мистера Бейсингейма я исполняю обязанности главы факультета и...

— Невежественный, напыщенный остолоп, которому ни в коем случае нельзя было доверять кафедру, и жизнь Киврин тем более — вот кто вы!

— Не вижу смысла продолжать разговор, — заявил Гилкрист, выходя. — Лаборатория на карантине. И останется закрытой, пока не получим секвенирование.

Шагнув за Гилкристом, Дануорти чуть не столкнулся с Мэри, одетой в СЗК. Она читала таблицу.

— Ты не представляешь, что Гилкрист устроил. Поверил горстке пикетчиков, что вирус проник через сеть, и запер лабораторию.

Мэри молчала, уткнувшись взглядом в таблицу.

— Бадри утром сказал, что со сдвигом какая-то ошибка. Твердил «не может быть» и «что-то не так».

Мэри рассеянно посмотрела на него и снова уткнулась в распечатку.

—Я нашел оператора, который может удаленно прочитать привязку Киврин, а Гилкрист взял и все закрыл. Поговори с ним, разъясни, что вирус стопроцентно южнокаролинский.

— Не стопроцентно.

— В каком смысле? Результаты секвенирования пришли?

Мэри покачала головой.

— Центр по гриппу вызвал своего специалиста, но она еще не закончила. Хотя предварительные данные все равно показывают, что вирус не южнокаролинский. — Мэри подняла глаза. — Но я и без них уже знаю. Южнокаролинский не давал смертельных исходов.

—Ты хочешь сказать... Бадри?

— Нет. — Она сложила распечатку и прижала к груди. — Беверли Брин.

Он не понял, кто это. Показалось на миг, что Мэри назовет Латимера.

—Женщина с фиалковым зонтом. Она только что скончалась.

Запись из «Книги Страшного суда»

(046381-054957)

22 декабря 1320 года (по старому стилю). Колено Агнес стало хуже. Покраснело и болит (мягко сказано — Агнес закатывает визг при любой попытке к нему притронуться). Бедняжка едва ходит. Что делать, непонятно — если я скажу леди Имейн, она примется мазать его какой-нибудь вонючей гадостью и сделает только хуже, а Эливис вся в тревоге и заботах.

Гэвин до сих пор не вернулся. Должен был приехать вчера к полудню, но когда он не появился и к вечерне, Эливис заподозрила, что Имейн услала его в Оксфорд.

— Всего лишь в Курси, — отбивалась леди Имейн. — Вероятно, дождь его задержал.

— И больше никуда? — Эливис заподозрила неладное. — Или еще бог весть в какие дали за новым капелланом?

Имейн выпрямилась.

— Отец Рош не сдюжит вести рождественскую службу перед сэром Блуэтом с домочадцами. Хочешь опозориться перед нареченным Розамунды?

Эливис побелела как полотно.

— Куда вы его услали?

— Я отправила его к епископу — изложить нашу крайнюю нужду в капеллане.

— В Бат?! — ужаснулась Эливис, взмахивая рукой. Казалось, она сейчас ударит Имейн.

— Нет. Всего лишь в Сисетер. Архидьякон должен быть в аббатстве на Святки. Я наказала Гэвину передать ему нашу просьбу, а уж он оттоле препоручит дело кому-нибудь из священников. Хотя, мнится мне, дела в Бате не столь уж худы, чтобы Гэвин не смог добраться до тех краев в целости и сохранности, иначе мой сын давно бы покинул город.

— Ваш сын разгневается, узнав, что мы его ослушались. Он наказал нам — и Гэвину — сидеть в поместье до его приезда.

Эливис едва сдерживала ярость, сжав опущенную руку в кулак, словно с наслаждением надрала бы Имейн уши, как Мейзри. Но при слове «Сисетер» немного успокоилась, судя по тому, как зарозовели смертельно бледные скулы.

«Мнится мне, дела в Бате не столь худы, чтобы Гэвин не смог добраться туда в целости и сохранности», — сказала Имейн. Эливис, похоже, другого мнения. Боится, что Гэвин угодит в какую-нибудь ловушку или приведет сюда врагов лорда Гийома? И что все настолько «худо», что Гийом уже не может покинуть Бат?

Подозреваю, что все сразу. За утро Эливис раз десять подбегала к двери и вглядывалась вдаль сквозь пелену дождя, вся взвинченная, как Розамунда во время нашей вылазки. Только что спросила Имейн, доподлинно ли ей известно, что архидьякон в Сисетере. Очевидно, опасается, что, не застав его там, Гэвин мог податься прямиком в Бат.

Ее страхи передались остальным. Леди Имейн скрылась в укромном уголке с реликварием, Агнес хнычет, а Розамунда смотрит отсутствующим взглядом на свои пяльцы с вышивкой.

(Пауза.)

Днем потащила Агнес к отцу Рошу. Колено все хуже. Ходить она уже не может, и от ссадины вверх потянулась красная полоска.