Книга Страшного суда

Девочка молча не то кивнула, не то мотнула волосами, уткнувшись лбом Киврин в плечо. «Нет», — похолодела Киврин и ускорила шаг. Мимо мажордомовой лачуги, во двор. Рош торопился следом.

—Я ведь не ходила в лес, — произнесла Агнес в сенях. — Это непослушная девочка ходила, не я.

—Да. Но все кончилось хорошо. Отец нашел ее и забрал домой. И они жили долго и счастливо, — усадив Агнес на скамью у очага, она расстегнула красную накидку.

— И больше она никогда не ходила в лес, — подсказала девочка.

— Больше никогда. — Киврин стянула с нее мокрые башмаки и чулки. — Ложись, — велела она, расстилая свой плащ рядом с очагом. — Я принесу тебе горячего супу. — Агнес послушно улеглась, и Киврин укутала ее полами плаща.

От супа Агнес отказалась и почти тотчас же заснула.

— Она простудилась, — не допускающим возражений тоном сообщила Киврин Рошу и Эливис. — Полдня на улице. Конечно, простыла.

Но когда Рош пошел служить вечерню, она раскутала Агнес и начала ощупывать под мышками и в паху. Даже перевернула и посмотрела на всякий случай, нет ли нарывов между лопаток, как у цинготного мальчонки.

Рош не звонил в колокол. Он вернулся с потрепанным одеялом, снятым, видимо, с собственной постели, и, сбив его в тюфяк, переложил Агнес.

Вечерню звонили остальные колокола. Оксфордский и в Годстоу, и тот, что на юго-западе. Колокольная пара из Курси молчала. Киврин тревожно оглянулась на Эливис, но та не слушала звон. Она смотрела поверх Розамунды в сторону сеней.

Колокола смолкли — и тут зазвонили в Курси. Звон был странный, приглушенный и протяжный. Киврин посмотрела на Роша.

— Это погребальный?

— Нет, — глядя на Агнес, ответил он. — Эго святой праздник.

Киврин потеряла счет дням. Епископский посланник уехал рождественским утром, затем нагрянула чума, а после этого все слилось в один бесконечный день. Четверо суток, посчитала Киврин. Четверо суток прошло.

Она хотела попасть в прошлое именно под Рождество, потому что в это время много церковных праздников, любой крестьянин подскажет, какой день на дворе, и она уж точно не пропустит стыковку. «Гэвин уехал за подмогой в Бат, мистер Дануорти, — объяснила она мысленно, — а епископский посланник забрал всех лошадей, и я не знаю, где переброска».

Эливис, встав, прислушивалась к звону.

— Это из Курси? — спросила она отца Роша.

—Да. Не бойтесь. Это день Невинных Младенцев Вифлеемских.

Избиение младенцев, подумала Киврин, глядя на Агнес. Девочка спала. Дрожать она перестала, но по-прежнему вся горела.

Стряпуха что-то выкрикнула, и Киврин зашла в выгородку, посмотреть, что с ней. Приподнявшись на своем тюфяке, она силилась встать на ноги.

— Мне надобно домой, — заявила она.

Киврин уговорила ее лечь обратно и принесла воды. В ведре почти ничего не осталось, поэтому Киврин подхватила его и направилась к двери.

— Скажи Киврин, пусть придет, — позвала вдруг Агнес, сев на одеяле.

Киврин поставила ведро на пол.

—Я здесь. — Она опустилась на колени рядом с девочкой. — Вот я, тут.

Агнес посмотрела на нее, раскрасневшаяся, сердитая.

— Если Киврин не придет, меня заберет разбойник. Позови ее!

Запись из «Книги Страшного суда»

(073453-074912)

Я пропустила стыковку. Потеряла счет дням, ухаживая за Розамундой, потом потеряла Агнес, и еще раньше потеряла переброску.

Вы, наверное, с ума сходите от беспокойства, мистер Дануорти. Думаете, что я попала в лапы разбойников и лиходеев. Так и есть. А теперь они добрались до Агнес.

У нее жар, но бубонов нет, рвоты и кашля тоже. Только жар. Очень сильный — она меня не узнает и все время зовет, чтобы я пришла. Мы с Рошем пытались сбить жар холодным обтиранием, но температура постоянно подскакивает снова.

(Пауза.)

Леди Имейн заболела. Отец Рош нашел ее сегодня утром распростертой в углу. Наверное, она пролежала там всю ночь. Последние две ночи она отказывалась отправляться в кровать и все время стояла на коленях, моля Господа защитить ее и остальных верных от чумы.

Он не защитил. У нее легочная форма. Кашель и рвота с кровью.

Ни меня, ни Роша она к себе не подпускает.

— Она во всем виновата, — заявила Имейн Рошу, указывая на меня. — Посмотри на ее волосы. Это не девица. Посмотри, как она одета.

Одета я в мальчишескую куртку и кожаные штаны, которые отыскались в одном из чердачных сундуков. Платье погибло под рвотой леди Имейн, а рубаху я разорвала на повязки и компрессы.

Рош пытался напоить Имейн отваром из ивовой коры, но она все выплюнула.

— Она лгала, что на нее напали в лесу, — шипела старуха. — Ее к нам подослали.

Рош вытер стекающую по ее подбородку струйку кровавой слюны.

— В вас говорит хворь, — возразил он мягко. — Хворь внушает вам всякую напраслину.

— Ее подослали отравить нас. Она отравила детей моего сына, видишь? А теперь подбирается ко мне, но я не возьму из ее рук ни еды, ни питья.

— Тише, — посуровел Рош. — Не след хулить того, кто хочет вам помочь.

Имейн затрясла головой.

— Она хочет прикончить нас всех. Ее надо сжечь. Она служит дьяволу.

Никогда я не видела его таким рассвирепевшим. Он будто снова превратился в разбойника.

— Вы не ведаете, что говорите. Господь послал ее к нам на подмогу.