Книга судьбы

С вечера я все сделала: приготовила несколько блюд, собрала фрукты, сладости и сигареты. Спозаранку я уже стояла перед воротами тюрьмы. Часовой грубо и насмешливо окликнул меня:

– Что такое? Тебе ночью не спалось, и ты прибежала сюда на рассвете? Я так рано ничего не приму.

– Прошу вас! – взмолилась я. – Мне к восьми на работу.

Он принялся издеваться, поднял меня на смех.

– Стыдитесь, – сказала я. – Как вы со мной разговариваете?

Он только и ждал, чтобы я посмела возразить: это давало ему право осыпать самыми подлыми оскорблениями и меня, и моего мужа. Мне уже не раз приходилось сталкиваться с унижениями и с оскорблением, но никто еще не бранил нас обоих с такой злобой, не выплевывал мне в лицо непристойности. Меня трясло от гнева. Я рада была бы разорвать негодяя на куски, но не смела ответить ни слова: боялась, что тогда Хамиду перестанут передавать письма и хотя бы небольшую часть той еды, которую я ему приносила.

С дрожащими губами, глотая слезы, униженная, уничтоженная, я так с сумкой и пришла на работу. Зоркий господин Заргар тут же подметил, как я расстроена, и вызвал меня к себе в офис. Вручив мне письмо на перепечатку, он спросил:

– В чем дело, госпожа Садеги? Вам, кажется, нехорошо.

Утерев слезы тыльной стороной руки, я рассказала ему, что со мной приключилось. Он сердито покачал головой, подумал и сказал:

– Вы должны были сразу меня предупредить. Неужели вы не понимаете, как будет огорчен и встревожен ваш супруг, если от вас и сегодня не будет вестей? Сейчас же ступайте туда и не возвращайтесь, пока у вас не примут передачу. И с этой недели по понедельникам вы будете приходить на работу позже – после того, как отнесете передачу. Вы меня поняли?

– Да, но порой приходится ждать до полудня. Что же будет, если я стану так задерживаться? Я боюсь потерять эту работу.

– О работе не беспокойтесь, – сказал он. – Я оформлю это как выполнение моих поручений. Хоть это в моей власти сделать для таких самоотверженных людей.

Какой добрый, внимательный человек! Мне виделось в нем сходство с Масудом – я подумала, что мой младший сын, когда вырастет, станет похож на господина Заргара.

Постепенно и дети, и я приспособились к нашей новой жизни. Мальчики старались все делать так, чтобы не доставлять мне лишних огорчений. По утрам мы вместе завтракали и готовились к рабочему дню. Хотя школа была поблизости, я подвозила их все на том же “ситроене” – как он нас выручал в ту пору! В обеденный перерыв они вместе шли домой, по дороге покупали хлеб, разогревали еду, которую я им заранее оставляла, ели и относили тарелку Биби. Бедняжка так и не оправилась после пребывания в больнице, но по-прежнему желала жить только здесь, в своем доме, а значит, мы должны были приглядывать за ней. После работы я каждый день покупала на обратном пути продукты, потом заходила на первый этаж к Биби, мыла посуду, прибиралась у нее в комнате и немножко болтала с ней, прежде чем подняться к себе наверх. А там уж начиналась основная работа по дому: постирать, убрать, приготовить еду на завтра, накормить мальчиков ужином, помочь им с домашними заданиями и еще тысяча дел – до одиннадцати, а то и до двенадцати ночи. Наконец я трупом падала в постель и спала. Понятно, что я и думать перестала о дальнейшем образовании. Год я уже пропустила и, судя по всему, мне предстояло потерять так еще немало лет.

В тот год произошло еще одно семейное событие: после долгих споров и ссор Фаати выдали замуж. Наученный на моем примере Махмуд твердо вознамерился подобрать Фаати в мужья такого же благочестивого торговца, как он сам. Фаати в отличие от меня была кроткой, ее ничего не стоило запугать, и она не посмела отказать жениху, которого привел Махмуд, хотя этот человек был ей противен. Очевидно, то наказание, которому я когда-то подверглась на глазах у младшей сестренки, так потрясло ее, что она навеки утратила отвагу и способность постоять за себя. В итоге обязанность защищать ее права легла на мои плечи, и в семье окончательно утвердилась моя репутация зачинщицы свар.

На этот раз я все же повела себя умнее. Не ввязываясь в споры с Махмудом или с матушкой, я потихоньку от них поговорила с отцом. Я объяснила ему, что переживает Фаати, и просила его не делать несчастной также и вторую дочь – не принуждать ее к нежеланному браку Хотя все, конечно, сообразили, кто повлиял на решение отца, и Махмуд возненавидел меня пуще прежнего, по крайней мере та свадьба не состоялась. А теперь Фаати вышла замуж за другого жениха, которого представил ей дядя Аббас.

Садег-хан, муж Фаати, красивый, добрый и образованный молодой человек, происходил из культурной семьи среднего класса и работал бухгалтером в государственной организации. Богат он не был, “жил на одну зарплату”, как презрительно отзывался Махмуд, но Фаати была с ним счастлива, и нам с мальчиками он тоже нравился. Понимая, как Сиамак и Масуд нуждаются в отце, Садег-хан постарался сблизиться с ними, часто брал их с собой на прогулки или устраивал для них какие-нибудь развлечения.