Книга судеб Российской Федерации

- Он и уйдет, - забормотала Антоновна, лихорадочно теребя руки. - Он уйдет, уйдет.

- Вы решили его убить?

- Помилуйте, Петр Валентинович! - Семен Михайлович всплеснул руками. - Как можно так думать!

- А как мне еще думать, если мне только что сказали, что вы составили заговор и хотите сместить магистра?

Несколько минут все молчали. Тишина становилась невыносимой.

- Тебя проверяли, Петруша, - тихо сказала Антоновна. - Нам важно было увидеть твою реакцию.

- И что? Если бы я обрадовался и сказал "давно пора", вы отказались бы от затеи сделать меня магистром?

- Да, Петр Валентинович, - сказала Оксана Арнольдовна. - Есть еще один кандидат, и он тоже прошел обработку...

- Ах, я у вас проходил обработку! - Петр вскочил, рассвирепев, но тут же остыл и сел на место. - Собственно, это было ясно с самого начала.

- Я буду с вами откровенна, Петр Валентинович, - сказала старушка. - Второй кандидат не подходит. Совершенно. К тому же, он слишком молод.

- А как же право наследования? - Петр почувствовал себя совершенно опустошенным.

- Тот кандидат отречется в вашу пользу.

- Прямо как царский престол, - устало хмыкнул Петр.

- Что там престол! - вскричала Антоновна. - Бери выше, выше!

Оксана Арнольдовна опять взглядом заставила ее замолчать.

- Надеюсь, с ним не произойдет ничего плохого?

- Да бросьте! - нетерпеливо закричал Семен Михайлович. - Не надо разыгрывать из себя гуманиста, когда дело касается судьбы России. Какое вам дело до мальчишки, которого вы никогда в глаза не видели!

- Стоп! - сказал Петр. - Вы привыкли шагать по трупам? Пять трупов слева, двадцать трупов справа? Имейте в виду, если я стану магистром, то только в случае, если вы перестанете убивать направо и налево!

- Помилуйте, Петр Валентинович! - растерянно забормотал старик. - Какие трупы, вы что? Мы никого и никогда не убиваем. Даже вас проверяли на кровожадность.

- Ну хватит, хватит, - остановила их Оксана Арнольдовна. - Мы никого не убиваем, это правда. Наш магистр мертв уже целые сутки. Нам нужен другой. Коротко говоря - вы согласны стать нашим магистром?

- А если не соглашусь? Мне Аза Антоновна сколько раз угрожала - убьем, убьем...

- Да ты что, милый! - Аза Антоновна приложила руки к груди. - Это ж только слова. Иначе-то нельзя. Иначе могут и не понять. Как же без страха-то?

- А вот так, - Петр посмотрел строго. - Чтобы больше никаких угроз. Никому!

- Ишь, раскомандовался тут! - закричала Антоновна. - Ты скажи, согласный, или нет, а потом уж командуй.

- Согласен!

Петр произнес это в запале, и тут же облился холодным потом. Куда, куда я лезу? - подумал он.

- Ну, вот и хорошо, - сказала Аза Антоновна, а старики переглянулись и облегченно вздохнули.

- Но для того, чтобы решиться на перемену курса, - сказал Петр, - мне нужно тщательно изучить вопрос. А вдруг для миропорядка необходимо держать Россию в узде?

Все снова переглянулись, а Денисыч крякнул и вытер усы.

- Ну дык, - забормотала Антоновна. - Кто ж спорит? Конечно, изучишь, и все такое. Поехали?

- Куда? На коронацию?

- Ишь ты, на коронацию! - засмеялась Антоновна. - Еще старого магистра схоронить нужно. Коронация... тьфу! - то есть инаугурация через десять дней. Готовиться поедем, вопрос изучать и тому подобное.

- В подземелье?

- Ну а куда ж еще?

- Только предупреждаю, - Петр выставил вперед палец, - что в подземелье я жить не стану. Верните мне мою квартиру.

- Хозяин барин, - пожала плечами Аза Антоновна. - Можешь жить хоть в Антарктиде.

- Это не существенно, - подтвердил Семен Михайлович.

Оксана Арнольдовна молча кивнула.

- И чтоб духу того толстопузого в моей квартире не осталось! - Петр вспомнил свой визит и сжал кулаки.

- Дык, касатик, его уж нет, его уж нет! - Антоновна замахала руками. - Он уж давно испарился. И в твоей квартире полный ажур и благодать, не сомневайся. Так поехали?

Петр подумал, что неплохо было бы попрощаться с Фаиной, но махнул рукой. Прощание, слезы, сопли, упреки... Этого он органически не выносил. Денисыч завел мотор и тронул автобус.

Ему отвели роскошные апартаменты из пяти комнат, больших, обставленных мебелью девятнадцатого века, чистых, ухоженных, ярко освещенных белыми потолочными светильниками. Среди обстановки был огромный телевизор. Петр включил его и убедился, что он показывает около пятисот каналов со всего мира. Пораженный этим, он выключил аппарат и принялся бродить по комнатам. Окон, конечно, не было, их заменяли картины старых мастеров. Висела картина Куинджи - лунная ночь на Днепре, притягивающая глаз призрачным светом; полотно Айвазовского, дышащее морским ветром, брызгами волн и криками чаек; вид на Гималаи Николая Рериха - гордые снежные вершины, проткнувшие небо; зимние пейзажи двух Константинов - Юона и Коровина, от которых веяло морозом, и, казалось, был слышен скрип снега под копытами лошадей и полозьями; весенние пейзажи Левитана наполняли комнату птичьим щебетом и запахами просыпающейся природы.