Книга теней. Роман-бумеранг

- Нет, вы вдумайтесь только - на минутку вдумайтесь! - что здесь происходит! Это же сумасшедший дом, глубокоуважаемые члены… Я медик, я случайно оказался на защите - и цель-то у меня была глупая… похохмить, сколько получится, - и убраться восвояси, но, товарищи-члены, вы же шизофреники тут - все как один! Я гарантирую вам точность диагноза, шизофрения - моя специальность.

- Ах-так-вот-что… никакой-он-не-сын… и никакой-он-не-зять… это-вообще-человек-с-улицы… нет-ну-подумайте-какой-хам… нашел-кого-учить-понимаете-ли…

Шепотки поползли, поползли - расползлись, как муравьи, по всему залу, защекотали, рассмешили и тут же обозлили всех, но бас гремел густо:

- Какой тут мозжечок, к чертовой матери! Тут распад уже пошел, прямо на глазах распад, я теряюсь как врач… Я не взялся бы лечить никого из вас, это все какие-то запущенные формы, застарелые: синдромы на благоприятной почве развивались, понимаете?

Никто почти уже не слушал его: сами по себе - без команды - престарелые члены выстраивались в круг, создавая оцепление; прочие - во главе с Кузиным - блокировали дверь, но румяный бас не замечал опасной передислокации: он гремел, гремел, гремел…

- Профессиональный кретинизм - вот как называется ваша общая болезнь, а защита сегодняшняя - массовый психоз на почве профессионального кретинизма. Что тут можно посоветовать? Для начала - никогда больше не собираться вместе: коллектив - это питательная среда для психов, именно в коллективе актуализируются наиболее болезненные проявления профессионального кретинизма. У всех вас, видите ли, иллюзия общего дела - такую иллюзию, поверьте мне, можно подавить лишь в одиночестве, когда очередные бредовые идеи оказывается некому сообщить. И второе - смена рода деятельности. Поскольку для какой бы то ни было интеллектуальной работы никого из вас уже нельзя использовать, вам лучше приняться за такие виды работы, которые не требуют участия интеллекта, - например, уборка-садов-и-парков-нашего-города и тому подобное. Больше ничем помочь не могу. Пойдем, - кивнул бородач голландской молочнице.

- Стойте! - крикнул председатель.

- Давайте на прорыв! - взревела заурядная-между-прочим-лич-ность. - Я прикрою вас! - Она (а это был он) бросилась к двери.

- Мы сейчас милицию вызовем, вы не выйдете отсюда, - заорал удивительно-тихий-член-на-отшибе.

Заурядную между-прочим-личность выпустили наружу, за ней выскользнул кто-то из членов, прочие члены завалили своими телами дверь. Четверо страшных аспирантов завели бородачу руки за спину. Голландская молочница смотрела на все это глазами-полными-ужаса.

- Да они же пьяные! - возопил один из четверых. - От них спиртным несет!

Бородача и молочницу оперативно сдали на руки милиции. Они не сопротивлялись и больше не качали прав - только изредка взборматывали "ужас", "кошмар", "бред какой-то" и так далее. Их увез милицейский фургон. В отделении милиции капитан Окунев снимал с них показания.

- Ваша фамилия, имя, отчество?

- Карасева Ольга Петровна.

- Ваша?

- Рекрутов. Рекрутов Сергей Степанович.

- Место работы, должность.

- Научно-исследовательский институт скорой помощи имени Склифософского. Врач.

- Лаборантка.

Снятие показаний продолжалось около часа. А в это время в зале заседаний старого корпуса МГУ шло голосование по диссертации Вениамина Федоровича Продавцова на тему "Лексико-стилистическая избыточность в газетно-журнальной публицистике конца семидесятых - начала восьмидесятых годов".

- Я надеюсь, - сказал председатель всех членов, - что грубая выходка двух подвыпивших хулиганов не повлияет на решение Ученого совета. Отзывы по диссертации в целом положительные, диссертант по существу и интересно отвечал на вопросы. Голосуем, товарищи!

Кроме пресловутых членов, каким-то чудом все-таки умудрившихся сохранить кворум, в зале заседаний осталось еще человек пять-шесть, включая самого диссертанта, официальных оппонентов и представителя ведущего учреждения. Жены членов совета (особенно две заболевшие) названивали на давно пустые кафедры по поводу исчезновения из обихода мужей. А те решали судьбу Вениамина Федоровича Продавцова…

Он был почти обнажен, поскольку, как мы помним, незадолго до прибытия милиции расстегнулся весь и решил не застегиваться больше никогда. Жизнь свою он полагал законченной. Диссертация провалилась. Надеяться было не на что. Новой написать он не сможет - и теперь навеки обречен оставаться ассистентом кафедры… впрочем, какой там кафедры, когда его завтра же выгонят! Между тем ему уже тридцать два года и поздно начинать другую жизнь. Стало быть, расстегнуться и сидеть - это все, что следует предпринять… сидеть и ждать смерти.

- Объявляю результаты голосования. - Совсем лысый ученый секретарь блестел, как сапог новобранца. Продавцов вжался в кресло и вроде перестал быть. - Одиннадцать голосов "за", девять - "против", один бюллетень испорчен. Поздравляем вас, товарищ Продавцов.

- Мне можно идти? - спросил тот, не поднимаясь.

Ему никто не ответил.

Глава ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ У ВАС не все дома