Книга Тьмы

«Страховка» не подавала признаков жизни. Раньше это была скрюченная и пожелтевшая, но еще энергичная старушонка, любимая мамаша одного из его бывших боссов. Она не торопилась на покой; ее советы и связи дорогого стоили. Вовчик похитил ее с дачи, вырубив четверых олухов-телохранителей. Мамашу звали Ида. Отчества он не помнил. У старой ведьмы хватило сил на то, чтобы отчаянно брыкаться и кусаться вставными зубами. На предплечье у Вовчика остался багровый след от ее укуса. К тому же Ида норовила запустить свои скрюченные артритом пальчики в глаза похитителя. Поэтому пришлось накачать ее снотворным.

Когда он выезжал из города, «страховка» была живой. Сейчас она показалась Вовчику чересчур холодной. Он пощупал пульс на ее запястье. Пульса не было.

Вовчик не поленился, вылез из машины, забрался на заднее сиденье и приложил ухо к узенькой груди. Слабое постукивание напоминало работу часов внутри адской машинки. Если разобраться, Ида была похуже иной бомбы. Во всяком случае, трупов на ее совести было немало.

Убедившись в том, что старуха жива, Вовчик снова плюхнулся на водительское место и включил скорость. На этот раз он не стал экспериментировать и поехал туда, куда указывала стрела. От фокусов с возвращением он был избавлен — на какое-то время. Однако неприятные сюрпризы были впереди.

* * *

Через минуту он сбил всадника. Сбил — ну и ладно, но какова хохма! Старые дружки Вовчика ржали бы до упаду. Всадник восседал на белой, костлявой и страшной кляче, которая тащилась навстречу «роверу» прямо посреди дороги. Чем-то она напомнила Вовчику одного знакомого пожилого морфиниста. Казалось, кляча вот-вот рухнет и задергает копытами в агонии. Шерсть кое-где повылезала, и обнажилась дряблая кожа. Сам всадник был похож на сосульку, примерзшую к лошадиной спине.

Вовчик не успел отреагировать. Силуэт бледного привидения возник на пустынном шоссе внезапно, выхваченный из темноты узким лучом света. (Это не значит, что кляча выскочила слева или справа. Она вообще не могла «выскочить». Вовчик подозревал, что на это простое действие у нее не хватило бы остатков здоровья: настолько вяло она перебирала копытами.) Впрочем, на его месте не успел бы отреагировать даже хоккейный вратарь экстра-класса — «ровер» мчался слишком быстро. Поэтому складывалось впечатление, что всадник вырос из-под асфальта. Поднялся, отделившись от своей густой тени, будто плоская силуэтная мишень в тире. И «ровер», летевший по осевой, не промахнулся.

Металлический снаряд врезался в клячу на скорости около двухсот километров в час. Удар получился страшным, но не для автомобиля. Вовчик ощутил только сильный толчок. Чтобы компенсировать его, достаточно было упереться руками в рулевое колесо. Он машинально опустил голову, ожидая, что при столкновении лошадь врежется в лобовое стекло, однако благодаря высоко расположенному усиленному бамперу этого не произошло. Тощую и, по-видимому, легкую клячу отбросило в сторону, а всадник вообще перелетел через крышу «ровера» по высокой дуге, как тряпичная кукла. Когда бедняга приземлился, он уже напоминал не куклу, а мешок с костями или по крайней мере манекен с раздробленным каркасом.

Вовчик скрипнул зубами и ударил по тормозам. Что ж, за удовольствие приходится расплачиваться. Это была одна из немногих абсолютных истин, которые не менялись ни во времени, ни в пространстве. В данном случае оплате подлежал исконно русский кайф от быстрой езды. Искушение бросить все как есть было велико, но не перевешивало здравого смысла. А здравый смысл и «понятия» подсказывали Вовчику, что дерьмо за собой надо убирать. Особенно на чужой территории.

В прежней жизни Вовчик умел прятать концы в воду. Или в землю. Или в бетон. Все зависело от конкретной обстановки. За то его и ценили — пока он сам не стал кандидатом в ископаемые. Угрызений совести Вовчик тем более не испытывал — нехрен ездить ночью без габаритов!

Остановившись, он посмотрел на старушку. Та мирно посапывала, спеленутая слишком просторным для нее пальто, которое заодно скрывало от посторонних глаз наручники. Хотя где они тут, посторонние глаза?.. Вовчик проверил, не притворяется ли Ида. В этом случае пришлось бы решать, что делать с неудобным свидетелем. Старуха была подлой, как последняя сука. Но она действительно спала, так что особых проблем не предвиделось. Или почти не предвиделось.

Вовчик медленно сдал назад, пока не поравнялся с лошадиным трупом, лежавшим на обочине.

Чистая работа — в том смысле, что нигде не видно крови. У лошади были сломаны ноги, а голова вывернута под неестественным углом. По крайней мере, животина быстро отмучилась. Если парень пытался добраться на ней до живодерни, то выбрал неудачное время…

Вовчик вылез из машины и придирчиво осмотрел передок «ровера». У него отлегло от сердца — нигде ни единой царапины или вмятины. Фары и подфарники целы. Только белый налет на бампере, будто… пудра или кокс. Вовчик потрогал налет пальцами — стирается легко, как сухая пыль.