Книга Тьмы

Из города придется убираться. Чем раньше, тем лучше. Прямо сейчас? Точно! А ведь он искренне хотел узнать, что это такое — заслуженно спокойная жизнь мирного обеспеченного пенсионера. Да, видать, не судьба! Игра получается дурацкая. Вместо противника — унылые кретины. Вместо обещанной призовой охоты на двуногую дичь — сплошные недоразумения. Каково это — иметь все, что душа пожелает, и за одну ночь превратиться в Вечного Жида? Вовчик стал противен сам себе. Раньше он не размякал; наверное, этот чертов хоспис для конченых так на него действует…

Он влез на водительское сиденье и обнаружил справа от себя прыщеватое создание, совсем недавно отпраздновавшее первую менструацию. Создание было одето в грязноватый халатик со слониками. Оно задрало босые ноги на переднюю панель и сосало «чупа-чупс».

— Ты кто такая, мать твою?! — Вовчика начало тошнить от липнувших к нему аборигенов. Ощущение того, что его вот-вот затянет новое болото и он уже по колено в дерьме, было вполне убедительным, почти физиологическим. Чуть пошевелись — и в штанах зачавкает…

— Гы, — сказало создание, демонстрируя небольшую задержку в умственном развитии — лет этак на десять — и дефекты речи. — Покатаеф, дядя? А я тебе конфефу дам.

Вовчик уже протянул руку, чтобы схватить эту недоделанную Лолиту за пучок осветленных перекисью волос и вышвырнуть вон, но потом вдруг передумал. Он решил взять девчонку с собой. Будет чем торговаться с легавыми. Теперь Вовчик почему-то был уверен, что легавые в этом городе все-таки есть. Во всяком случае, есть кто-то, надзирающий за порядком. Кто-то, кого местные до смерти боятся.

— Покатаю, — нехорошо улыбнулся он. — Перебирайся назад… к дедушке.

— Дедуфка шпит?

— Ага. Вечным сном. И ты поспи.

Он развернул «ровер» так, чтобы продолжать движение на запад. Возврата, конечно же, не было.

— Ты будеф ехать быфтро? — спросила девчонка, положив голову на колени «дедушке», завернутому в плащ.

— Быстро.

— Это хорофо. Папка фказал, фто утром мы фсе умрем.

— Ну, насчет себя твой папка угадал. А что он еще сказал?

— Фто придет… как ефо… забыла…

— Кто придет?

— Пс-с-с-с…

Девка уже засыпала, посасывая вместо карамели свой большой палец.

«Дурдом», — покачал головой Вовчик и вдавил в коврик педаль газа. Не было смысла проявлять осторожность. «Ровер» понесся по улице как пуля. Альбинос оторвался от своего теплого коктейля с одуряющим запахом и долго смотрел вслед удаляющимся красным фонарям, пока они не стали неотличимыми от его собственных зрачков. Он даже не дернулся — знал, что ему не догнать металлическое зловонное чудовище. Или знал что-то еще…

* * *

И снова была прямая лента шоссе, ныряющая в черную дыру запада, и темные поля слева и справа, заросшие сорняками, и багровеющая луна с черепом, все больше похожая на надрезанный апельсин. Однажды Вовчику показалось, будто через поле бредет кто-то — изломанная фигура во всем черном, если не считать белого воротника и белых же манжет. Какая-то нелепая шляпа скрывала лицо.

Незнакомец двигался размашистыми шагами; когда его и «ровер» разделяло минимальное расстояние, девка вдруг громко застонала во сне. Вовчик ощутил, как холодный ветер лизнул его коротко стриженный затылок — невесть откуда взявшийся ветер внутри наглухо закупоренной металлической коробки…

Существо в черном вытянуло руку и показало кулак с отставленным большим пальцем. Возможно, оно голосовало, а возможно, давало понять, что у него все классно. Или у Вовчика все классно. Или у них обоих.

Во всяком случае, Вовчик даже не сбросил скорости. Закрытая зона его достала. Глаза слипались. Вдруг оказалось, что можно с вожделением думать о такой чепухе, как чашка кофе или амфетамины. Вовчик не догадался захватить с собой термос. Он представлял себе зону чем-то вроде электрифицированного Дикого Запада, где все продается или достается сильному задаром. Подобные правила пришлись бы ему по душе. Старые первобытные правила — без этой демократической гнильцы, свидетельствующей о вырождении…

Он поклацал клавишами приемника. Весь FM-диапазон был по-прежнему пуст, как в канун изобретения радио. Музыкальная жвачка на компакт-дисках давно осточертела. Пришлось слушать шорох шин и гул набегающего потока воздуха, которые действовали лучше любой колыбельной. Несколько раз Вовчик вскидывал голову и ловил себя на том, что уже гремел бы костями в кювете, если бы дорога не была идеально прямой. О возможности столкновения со встречными автомобилями он и не вспоминал. А возникни сейчас перед бампером очередной придурок на кляче — задавил бы почти с удовольствием…

Слабые огни впереди показались раньше, чем он предполагал. На его часах было около половины четвертого. Дорогой хронометр не обманывал — и где же тогда обещанный рассвет?

Судя по небольшим размерам освещенного пространства, он подъезжал к следующему придорожному балагану. Понимание пришло вскоре. Так проявляется фотобумага: сначала видишь только пятна разной интенсивности, потом наступает момент узнавания. Хаотическая мозаика складывается во вполне определенную картинку.