Книга Тьмы. Дилогия (СИ)

Представление «Скальда» заняло несколько секунд. Гриша пожелал нам удачи и принялся давать какие-то распоряжения техперсоналу насчет звука. Последняя речь директора приободрила гитаристов и Игоря, однако мы с Алексом остались при своем страхе. Что нас действительно объединяло с Алексом так это неуемное желание анализировать все на свете. Только мы вдвоем поняли, что в словах Гриши кроется какой-то подвох. Однако мы не понимали, что правда не всегда бывает во благо.

Перед «плахой» тесно выстроилась толпа шумных меломанов, которым надоела «попсятина» Большой сцены. Они жаждали услышать что-нибудь новенькое подальше от трехсоттысячной толпы, бьющейся в музыкальном экстазе по ту сторону фестивального поля. Но и здесь публика заняла обширную поляну с наибольшей концентрацией перед сценой, так же развевался государственный трехцвет, эмблемы и региональные гербы, прицепленные на телескопические удочки. Уморенные жарой и уставшие удобно расположились на примятой траве в сторонке.

Музыканты с помощью техников подключили инструменты и некоторое время настраивали звук. Провести полноценный саундчек у нас не хватало музыкального веса, но организаторы заверили, что дискомфорта ни одна команда испытывать не будет. И не обманули — звукорежиссер и техники умело настраивали аппаратуру прямо во время игры.

— Давайте, пацаны! — послышались крики с поля.

— Ска-альд! Ска-альд! — донеслось откуда-то сбоку. Видимо, те, кто успел побывать на наших выступлениях на юге и в Москве, присутствовали и здесь. Мне как главному «микрофонисту» группы следовало что-то сказать, поприветствовать публику, но я не успел и рта раскрыть — гитаристы вдруг начали играть. Причем играли они что-то совершенно не то. Эту мелодию, что звучала из динамиков, я никогда раньше не слышал. Сергей и Дима, будто сговорившись и отрепетировав какой-то музыкальный фрагмент, почему-то решили исполнить его прямо сейчас, когда на нас обращены взоры многотысячной аудитории. Или всерьез восприняли слова Гриши насчет внутреннего мира и теперь отчего-то поливали этим миром всю доступную округу. Поливали — в хорошем смысле, ибо музыка была что надо. К гитарам потихоньку присоединились барабаны.

Я обернулся к музыкантам. Игорь, Сергей и Дима, закрыв глаза, старательно выдавливали звуки из инструментов и окружающее их мало волновало. Алекс был бледен. Затем я вернул внимание на публику — им явно нравилось происходящее. Гриша, успевший к тому времени переместиться к пульту звукорежиссера, находящемуся неподалеку перед сценой, недоуменно замер в движении.

Через пару минут я понял, что останавливаться коллеги не собираются. Мы с Алексом, как два истукана, стояли на сцене, не зная, куда себя деть. Как будто мы тут и не при делах вовсе. Надо было что-то делать. И единственное, что пришло мне в голову — это подобрать подходящие под ритм стихи из своего арсенала и превратить хулиганство в песню.

Я закрыл глаза и попытался уловить музыкальную формулу, вокруг которой крутилась игра гитаристов, и по которой дальше будет строиться сие творение. Затем выбрал текст, наспех прогнал его через фильтр получившейся формулы, чтобы прикинуть, как все это будет выглядеть, и стал ждать. Будто пловец перед прыжком в бегущую речку с высокого обрыва я выжидал наиболее подходящего момента. А когда он наступил, разбежался и прыгнул:

— Вы сейчас далеко друг от друга;
Между вами возникла стена
Мегатоннами света.
Протянуты руки,
Но сцепиться мешает она.

Разве может всевластие слова

Не пробить иллюзорный тупик?
Вы прошли лабиринт,
Но находите снова
В пустоте раздражающий лик.

И теперь на весах о двух чашах

Эго делит победу с судьбой.
Превратится в согласие
Желание ваше
И весы опрокинет долой!

Занятый фильтрованием текста, я совсем забыл об энергетической сфере. А она тем временем заполнила всю сцену. Я чувствовал всех музыкантов, кроме Алекса, но не обратил на этот факт внимания. Больше всего меня волновало то, что наша импровизация шла как по маслу. Если продолжать аналогию, то я погрузился в поток реки и плыл по течению, и то, что ожидало меня впереди, — было неведомо. В этом заключался своеобразный кайф.

— Тонны воздуха больше не будут преградой,
И ладони коснется ладонь.
Ваши мысли сплетутся
В лиричной балладе,
Не разрушить объятья водой!

Жажда с большею силой впиться друг в друга

Разрывает одежду послушной рукой.
Близость тел превращается в сладкую муку,
Но и это теперь уж не дарит покой.