Книга Тьмы (сборник)

— Вовсе нет, — отчетливо выговаривая каждое слово, возразил он. — Это лишь незначительная часть разработанного нами комплекса защитных мероприятий, и только ее дискуссионность заставила вас, господа, отвлечься от плана в целом. Итак, в целом план выглядит так. Первое: полная изоляция эпидемиологически опасной зоны. Не посты на дорогах, которые кого угодно пропускают к вам за взятки, а настоящее плотное оцепление силами армии. Для того чтобы эта мера сработала, требуется разрешить применение оружия для пресечения попыток выхода за пределы контролируемой зоны. Второе: организация эвакуации. Я против того, чтобы жители охваченного эпидемией города оставались без защиты. Выпустить их без контроля мы тоже не можем, так что все эвакуируемые лица будут помещаться в охраняемые карантинные станции под наблюдение врачей и военных. Они будут проживать там, покуда не пройдет так называемый латентный период заболевания — момент с начала заражения до появления первых симптомов. Тот, кто выдержит проверку, будет отпущен под наблюдение более мягкое, а затем и вовсе от него избавится. Кроме того, необходимо принять ряд мер по поддержанию порядка в самом городе, что сейчас все попросту упустили из виду. И главное, о чем мы не должны забывать ни на миг: мы спасители, а не каратели…

* * *

— Толковый мужик, — кивнула в сторону монитора Эльвира. За короткое время она успела продымить всю комнату; от густого сигаретного дыма Ала то и дело кашляла, но сделать гостье замечание так и не решилась. — Он прав на все сто! Помогать надо живым.

— Фашизм, — негромко проговорил Тихий, поигрывая пальцами на рукоятке швабры.

— Что вы сказали? — повернулся к нему Рудольф.

— Ничего. Вам послышалось. — На его лице возникла клоунская усмешка.

— И мне тоже? — поглядела на Тихого Альбина, и под ее взглядом он усмехнулся еще шире.

— Я оговорился, — ответил он. — Это не то слово. Просто случайная ассоциация. Уничтожение одних ради блага других… истинного или надуманного блага. Этого в истории было достаточно, вот я и вспомнил один из самых ярких аналогов.

— Так вы считаете, что Хорт не прав? — Эльвира погасила недокуренную сигарету. — Почему? Поверьте, мне интересно ваше мнение.

— Мне тоже. — Рудольф устроился в кресле поудобнее. Присутствие Тихого — кем же он был? Химиком? Экологом? Так или иначе, но каким-то ученым… — в квартире Альбины раздражало его, но он старался этого не показывать. — Даже если оно всего лишь личное.

— Ну, не скажите, — вставила Эльвира, прежде чем Тихий успел открыть рот. — Когда спрашиваешь пророка, можно ли считать его мнение только личным?

— Ого! — приоткрыла рот Альбина.

— Она шутит, — указал на журналистку Тихий.

— Не скромничайте! — Эльвира не собиралась отступать. — Господа, знаете ли вы, что перед вами человек, предсказавший возникновение констрикторизма около пяти лет назад?

— Что? — Альбина вскочила с места.

Мысли вихрем вертелись в ее голове: «Он — пророк? Настоящий, а не человек, возомнивший себя пророком? Уж не за это ли его заперли в сумасшедшем доме — до тех пор, пока его предсказания не начали сбываться? Настоящие душевнобольные часто верят в свои сверхъестественные способности — неудивительно, если их фоне истинного пророка тоже примут за психа. Но почему же он сейчас не признается? Боится, что его вернут обратно? И какое отношение ко всему этому имеют похороны… Или… — От этой мысли брови девушки поползли вверх. — Он и в самом деле умер и теперь воскрес? Если он действительно…»

Она была готова поверить во что угодно.

— Это серьезно? — усомнился Рудольф. У него ни Эльвира, ни «этот тип», как он называл про себя Тихого, особого доверия не вызывали.